Заброшенные хутора: как пустеют воронежские деревни. Калмычек

РИА «Воронеж» продолжает рассказывать о последних жителях умирающих хуторов и деревень Воронежской области. Журналистов интересует, останутся эти населенные пункты на карте через 10-15 лет или исчезнут вместе со своими последними жителями. Очередной выпуск спецпроекта посвящен поселку Калмычек Поворинского района, где постоянно живут шесть человек.

 

 

Поселок находится на самой границе с Балашовским районом Саратовской области. Изначально он назывался то Калмычок, то Калмычёк, то Калмычек. Последний вариант устоялся сравнительно недавно.

 

 

 

 

Калмычек относится к Добровольскому сельскому поселению и отстоит от его центра – поселка Октябрьский – на 1,5 км. В 2009 году в Калмычек провели газ – это большая редкость для пустеющих населенных пунктов.

 

 

 

 

Асфальт, упирающийся в громадный пруд, по-здешнему называемый «Океаном» (за свою площадь почти в 120 га), положили еще в 90-е годы ХХ века. Именно по «Океану» проходит граница с Саратовской областью.

 

 

 

 

Дом пенсионеров Олейниковых – 66-летнего Александра Федоровича и 65-летней Валентины Антоновны, проживших вместе 36 лет, – стоит на въезде в поселок.

 

 

 

 

– Он был образован в 30-е годы как сельхозартель, – рассказал Александр Олейников. – В основном сюда переселялись из ближайших сел Саратовской области – Михайловки и Терновки. Говорят, первыми были братья Калмыковы, от их фамилии и пошло название поселка. Из сельхозартели позже образовался колхоз, а потом и совхоз «Байчуровский», вокруг которого и прошла вся наша жизнь.

 

 

 

 

 

 

 

Жизнь семьи Олейниковых крутилась между совхозом, где работала Валентина Антоновна, и железной дорогой, проходящей в 1 км от Калмычка. Там глава семьи работал путейцем.

 

 

 

 

– Я родом из Чувашии, – рассказала Валентина Олейникова. – Девчонкой несколько раз приезжала сюда на уборку, познакомилась с Сашкой, переписывались. Потом приехала в Воронеж к сестре, уехавшей из дома раньше меня. В городе работала на предприятии, где было вредное производство. Дышала всякой отравой, заболело горло, и врачи велели уезжать в деревню. Так я приехала сюда к Александру, и в мае 1982 года мы поженились. У нас с дедом двое детей и внук, может быть, скоро мы уедем отсюда поближе к ним – в Воронеж.

 

 

 

 

Во времена СССР в поселке было около 20 дворов, но школа, медпункт и магазин всегда располагались по соседству, в Октябрьском.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Недавно Олейниковы по дешевке купили два дома слева и справа от себя, хозяева которых переселились ближе к цивилизации. Сделали они это для того, чтобы не иметь соседей.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Раньше Александр и Валентина держали коров и коз, но теперь у них остались только куры с утками да полуторагодовалый бычок Миша, для которого супруги косят траву прямо возле дома.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Впрочем, в семье есть и другая живность, весьма редкая для умирающих хуторов и поселков: Александр Олейников почти 55 лет разводит голубей. Каждое утро над поселком взлетает стая более чем из полусотни птиц.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

– Я вожу три породы, – пояснил хозяин, – павлинов, столбняков и бойных. Для меня общение с птицами – лучший отдых. Когда уезжаю по делам, Валентина кормит их и чистит голубятню. Только вот куда их девать, если в Воронеж переезжать к детям решимся? Знаю, люди там ставят голубятни прямо во дворах многоэтажек, но куда мне деваться со всем этим хозяйством, пока не знаю. Наверное, птиц придется продавать таким же любителям из Борисоглебска и Поворино, как и я.

 

 

 

 

Наискосок от Олейниковых живет старший брат Александра 84-летний Николай Федорович с супругой – 83-летней Валентиной Егоровной. Жена часто болеет и лечится в стационаре. В день приезда журналистов РИА «Воронеж» в Калмычек Олейников-старший был дома один.

 

 

 

 

 

 

 

– У нас с женой три сына, пятеро внуков и двое правнуков, – сообщил хозяин. – С середины 90-х годов я занимался фермерством, имел тысячу гектаров земли, но сейчас бросил это дело – бабка моя болеет, а одному в мои годы тянуть все это уже тяжело. Скотину держим последний год, осенью порежем ее.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Соседка братьев Олейниковых 85-летняя Варвара Маняхина смотрела по телевизору чемпионат мира по футболу, когда к ней постучали журналисты.

 

 

 

 

– Люблю футбол! – сказала она. – После сборной России почему-то переживаю за Сербию.

 

 

 

 

Сын Варвары Федоровны Александр погиб в 2015 году. Ему было 55 лет. В то время хозяйка лежала в больнице, а сын встретился с соседями, выпил с ними и исчез. Его тело нашли спустя несколько дней в поле неподалеку, и до сих пор причина гибели остается непонятной. У Маняхиной остались дочь, трое внуков и правнук.

 

 

 

 

 

 

 

– Я родом из Тамбовской области, в молодости приезжала сюда работать в совхоз «Байчуровский», встретила своего будущего мужа Анатолия, с которым здесь прожили почти 40 лет, – рассказала хозяйка. – Я часто лежу в больницах. Вот недавно, пока лечилась в очередной раз, какие-то люди сломали колонку во дворе – теперь с полуторалитровыми баклажками хожу по соседям набирать воду.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

У родителей давно умершего мужа Варвары Федоровны – Ольги Тихоновны и Павла Илларионовича – в 30-е годы советская власть отобрала коров и лошадей, поэтому они и стали одними из первых переселенцев в Калмычек с соседних саратовских земель.

 

 

 

 

 

 

 

– Наш поселок долго не протянет, – уверена пенсионерка. – Молодежь сюда не поедет, работы тут никакой. После прежних хозяев осталось много домов в хорошем состоянии, но у нас тут такой медвежий угол, несмотря на проведенный газ, асфальт и проходящую рядом «железку»…

 

 

 

 

А сосед бабы Вари – 73-летний Виктор Поминов, бывший совхозный шофер – уверен в том, что дела Калмычка не так уж и плохи.

 

 

 

 

– Мой дед был родом отсюда, а я всю жизнь промотался между Калмычком и Балашовом. С женой я давно в разводе, в Саратовской области у меня живут дети и внуки, а я на старости лет осел здесь, в своем родовом гнезде. Скотину не держу, немного курочек да шесть соток огорода – вот и весь мой быт. Место тут хорошее, до Октябрьского с его магазинами пешком полчаса, асфальт, газ, пруд для рыбалки дюже гожий. Живи не хочу!

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Во дворе у Виктора Михайловича висит термометр, почему-то прибитый не к крыльцу, а к груше.

 

 

 

 

На вопрос, для чего это было сделано (ведь в холод, чтобы увидеть температуру, придется выходить из дома), хозяин ответил: «Да я ее на глаз определяю, места-то родные. Считай, вся жизнь прошла между здешними полями и нашим "Океаном"».