Заброшенные хутора: как пустеют воронежские деревни. Зеленевка

РИА «Воронеж» продолжает рассказывать о последних жителях умирающих хуторов и деревень региона. Журналистов интересует, останутся ли эти населенные пункты через 10−15 лет на карте или исчезнут вместе со своими последними жителями. Очередной выпуск спецпроекта посвящен поселку Зеленевка Аннинского района, где постоянно живет один человек.

Зеленевка, основанная по некоторым данным в 20-х годах прошлого века переселенцами из соседних сел, расположена, не доезжая пяти километров от центра поселения, села Нащекино.

От федеральной трассы Курск – Саратов до Нащекино идет асфальт, на котором и стоит крошечный поселок. Тут во времена СССР насчитывалось порядка 40−50 дворов, около 300−350 жителей.

Примерно 1300 м асфальта – и есть единственная улица Дорожная. Она проходит мимо 12 домишек поселка, из которых три-четыре оставлены под дачи детей и внуков давно умерших здешних жителей, а только один постоянно жилой.

В советское время в этих местах располагался крупный колхоз «Родина», а в самом поселке работали начальная школа, магазин, кузня и что-то типа клуба под открытым небом, куда раз в неделю приезжал киномеханик и крутил кино из кинобудки на натянутой вместо экрана простыне.

– До 1959 года электричества у нас вообще не было, дома освещались керосиновыми лампами, – рассказывает единственный местный житель, 66-летний Иван Лобов. – С 1959 года свет в дома колхозников стала давать мини-электростанция, работавшая от тракторного движка. Электричество в дома поступало с 16 до 23 часов, а потом – все, отбой. И только в 1970-м у нас поставили столбы, накинули на них провода, и в поселок пришел свет.

История единственного сегодняшнего жителя Зеленевки – своеобразная летопись человека, который родился здесь, потом уехал покорять мир, помотался по стране, и уже в зрелом возрасте вернулся, чтобы дохаживать свою мать. После ее смерти Иван так никуда и не тронулся с родной земли.

В семье Лобовых было семеро детей. Отец Ивана, Стефан Алексеевич, погиб в 1965 году в 37-летнем возрасте. В округе бушевала эпидемия ящура, по селам стояли кордоны, и он стоял на дороге, открывал-закрывал шлагбаум для пропуска оперативного транспорта. Там его и сбил военный грузовик, за рулем которого сидел солдат-срочник.

– Отец умер в приемном отделении Аннинской ЦРБ, так мама, Елена Ивановна, осталась с нами одна. Я был самым старшим, – с грустью вспоминает Иван Лобов.

- В 11 лет я уехал в интернат Борисоглебска, потом – в Елань-Коленовский, после восьми классов выучился на слесаря и отправился служить в армию, – рассказал мужчина.

– В 1976 году я вернулся домой, и так мне не хотелось оставаться тут! Что делать-то было, коровам хвосты крутить? Поехал в Воронеж, устроился на военный завод, потом отправился в школу прапорщиков во Владимирскую область, оттуда – в Калининскую область в часть, затерянную среди болот. Правда, потом попал в Москву в стройбат, мы там ремонтировали и строили военные объекты. А в 1979-м женился, родились две дочки – в 1980-м Лена, а через шесть лет Оля. Первая в раннем детстве переболела менингитом и осталась инвалидом, младшая сейчас замужем, все они живут в Подмосковье. С женой мы развелись спустя четверть века совместной жизни, в 2005 году, а через год я вернулся сюда, в Зеленевку, дохаживать мать.

Один из предметов гордости Ивана – старые десантные сапоги с голенищами, регулируемыми по ширине. Они и сегодня часто выручают хозяина. У них тоже своя история.

– Я строил себе в конце 1990-х дачу в Подмосковье и увидел, что в одном из помещений неизвестные сложили гражданскую одежду, очевидно, для самоволки. Ведь рядом стояла часть ВДВ, и ребята часто переодевались и бегали к девчонкам. Я решил поймать их, а по всему участку у меня была своя «сигнализация» – банки-склянки, соединенные между собой, петли, как в фильме про Рембо. Ночью слышу – звякнуло, я притаился. Вижу: двое вояк крадутся. Я им громко так: «Стоять на месте! Вы окружены!» Они напугались! В общем, я забрал у них эти сапоги в виде компенсации. С тех пор ни разу их не чинил, – с улыбкой рассказал Иван.

Погоны Иван снял в 1998 году, отдав армии почти 20 лет, и до того момента, как вернулся домой, работал плотником в Подмосковье. Но уже тогда было понятно, что семейная жизнь постепенно сходит на нет.

Сегодня он практически не поддерживает отношения с женой и дочками, а две его родные сестры и брат живут совсем рядом – в Анне. Другие сестра и два брата – в Харькове.

– В том самом 2006 году, когда я сюда вернулся, в Зеленевке было шесть жилых домов, – заметил Иван. – А один я тут уже три года. Раньше в трехстах метрах от меня фермер жил, так его убитым нашли в собственном доме. Меня, как и многих в округе, тоже подозревали, даже через детектор лжи прогоняли, пока настоящего убийцу не нашли. Хозяин прижимистый был, вот и кинул кого-то из своих работников на деньги.

– С тех пор никого рядом нет, да мне и не важно это. Мамы не стало в 2016-м в 89 лет. Раньше птица была, но ее хорек передушил всю. А сейчас у меня в хозяйстве две собаки, Марс и Кнопка, да огород. Мимо дома каждый день автобус ходит, так что до райцентра к сестрам-братьям доехать не проблема.

Этот самый автобус, кстати, ходит по асфальту, который был положен по улице Дорожной в 1966 году. Тогда 11-летний Ванек тоже помогал строить ее вместе с ровесниками – клал песчаную подушку. Мальчуганам тогда заплатили всего по 10 копеек за несколько дней работы. Но родители возмутились. И ребятам выдали уже по рублю, которые они потратили на пряники.

В доме Ивана Лобова до сих пор хранится старенькая гармошка «Восток», ее он в 1972 году купил своим младшим сестрам Людмиле и Валентине, которые быстро выучились играть. Сам он тоже немного умеет, да только сегодня плохо гнущиеся пальцы не дают извлекать полноценную мелодию из старенького инструмента.

А это – фирменное блюдо Ивана Лобова. Эти сухари получаются такими вкусными, что их охотно поедают не только многочисленные мыши, но и воронежские родственники хозяина, проезжающие мимо по трассе.

Прямо возле Зеленевки каскадом расположены три пруда, один из которых арендован. С ним связана одна из местных историй, которую Иван рассказал журналистам из Воронежа во время экскурсии по поселку. Ее он совместил с заготовкой дров для своей печки.

– В этом доме жила семья Козьминых («москвичи» по-уличному), – рассказал наш экскурсовод, входя в пустое полуразрушенное строение. – Старики относительно недавно умерли, три их сына тоже. Самый младший в 17-летнем возрасте провалился под лед на том самом пруду. Он шел с моим братом, тот не решился идти прямо и обошел по плотине. А этот паренек шагнул и ушел под лед, достали его только через несколько дней. Другой сын стариков тяжело болел и умер здесь, а труп третьего нашли в Таловой. Вот такая судьба у семьи...

Самый первый дом от трассы Курск – Саратов тот, в котором раньше жили дед с бабкой Ивана – одни из самых первых переселенцев этого поселка. Сегодня он принадлежит уже совсем другим людям.

– Именно отсюда начинался наш поселок, – говорит Иван и ведет журналистов показывать другую достопримечательность – крохотное кладбище. – В этом углу – наша родовая усыпальница: вот тут мои дед с бабкой, там лежат другие родственники. У кого-то, видать, руки чесались, что несколько лет тому назад частично повредили крохотную эту часовенку. Кому, спрашивается, она мешала?

Несколько лет назад Иван занялся бизнесом – арендовал в Воронеже киоск для продажи мяса. Но арендодатели оказались недобросовестными. В итоге бизнес прогорел, и теперь из небольшой военной пенсии ему приходится гасить кредит, взятый для раскрутки собственного неудачного дела.

– Я человек военный, возле кухонь не терся, наоборот – всегда рвался в поля, служил на границе с Афганистаном, да мало ли где еще... И вот теперь держу оборону на своем последнем рубеже – малой родине. Не станет меня, и все тут накроется. И за кладбищем никто не присмотрит, и сухие деревья спилить некому будет. Потому мне надо держаться, пока силы и здоровье есть!