Заброшенные хутора: как пустеют воронежские деревни. Десятки

РИА «Воронеж» продолжает рассказывать о последних жителях умирающих хуторов и деревень региона. Журналистов интересует, останутся эти населенные пункты на карте через 10−15 лет или исчезнут вместе со своими последними жителями. Очередной выпуск спецпроекта посвящен хутору Десятки Острогожского района, где постоянно живут пять человек.

Территориально Десятки относятся к Болдыревскому сельскому поселению и от его центра – села Болдыревка – расположены примерно в 5 км. До хутора Яблочный доходит асфальт, а меньше километра до Десяток в любое время года можно проехать по насыпной дороге.

По одной из версий, название хутора связано с наделами десятин (одна десятина – чуть более гектара) земли, которые нарезались в этих краях для крестьян-переселенцев.

– Здесь очень красивые места – холмы, овраги, река Девица, протекающая через хутор и уходящая к Болдыревке в сторону Дона, – рассказал журналистам РИА «Воронеж» сотрудник администрации Болдыревского сельского поселения Николай Чесноков. – Раньше уровень воды в Девице был выше метра на два, а теперь все ее русло запрудили бобры, скоро и воды не разглядишь.

Единственная хуторская улочка – Лесная – изгибается буквой «г». На ней и стоят все здешние домики, большинство из которых куплены под дачи жителями Острогожска и Воронежа. Совсем брошенных строений в Десятках нет.

– Во времена СССР на хуторе было примерно 20−25 дворов, а люди работали в колхозе «Искра», – рассказал 51-летний Владимир Прокудин, живущий здесь вместе с матерью – 72-летней Марией Дмитриевной.

– Я вернулся сюда, на родину, 10 лет назад, а с 1990 по 2010 год жил и работал в Нововоронеже строителем. С женой развелся, недалеко от города живет моя дочь с мужем и двумя детьми, они часто приезжают проведывать нас с мамой.

Владимир Прокудин с матерью разводят кроликов, коз и домашнюю птицу, да еще умудряются обихаживать громадный огород. Во дворе стоит мотоблок, который Владимир собрал из узлов и деталей различных машин и механизмов, чтобы возить сено своим питомцам.

В день визита журналистов из Воронежа на хутор Владимир готовился к приезду дочери и внучат и кашеварил возле плиты. Главное блюдо в этом доме – рагу из кроликов.

– Я всю жизнь проработала в колхозе свекловичницей, – отметила Мария Прокудина. – В 80-х годах была даже депутатом областного совета, часто моталась в Воронеж на сессии. Какая тут работа может быть? Не нравилось мне депутатство это, когда срок полномочий истек, как камень с души свалился. Я и сейчас своим опытным глазом вижу, что в первую очередь у нас на хуторе надо сделать, чтоб людям комфортно жилось: обязательно повесить еще светильники и заново просыпать дорогу щебенкой – это пять лет назад делали, она почти вся в землю ушла. Еще б неплохо траву обкосить по ее обочинам.

Быт здешних хуторян более-менее налажен. Несколько раз в неделю приезжает автолавка, в 2005 году на Десятки пришел газ – кто-то провел его к себе, кто-то нет. В плане бытовой обустроенности хутор выглядит неплохо. Речка Девица, извивающаяся по краю, манит прохладной водой, тенью от нависших деревьев и мостками для купания.

Самый дальний дом хутора принадлежит 60-летнему газовику из Нововоронежа Александру Трухачеву, уроженцу Десяток, который всю жизнь прожил в городе атомщиков, а ближе к пенсии решил вернуться в родные края.

– Я здесь уже 10 лет, жена в Нововоронеже. Там, на этаже, много не высидишь, а тут простор! – говорит он. – Супруга часто приезжает ко мне, я езжу отсюда несколько раз в неделю на работу, а когда нахожусь здесь, обустраиваю дом, требующий ремонта. У меня два сына и трое внуков, для них я сделал индейский вигвам, лук со стрелами, мы с ним иногда в индейцев играем.

Дед Александра – Тихон Труфанов – был известным в округе мастером, он создавал резную мебель: диваны, шкафы, серванты. Некоторые из них сохранились в доме внука до сих пор. Например, раскладной диван, который и сегодня выглядит вполне аутентично.

В 2019 году на хуторах Десятки и Родники прошли съемки фильма «Капкан», несколько эпизодов снимались в свинарнике Александра.

– Съемочная группа долго принюхивалась, пока решилась зайти туда, – вспомнил хозяин, – но потом все наладилось. Хочу посмотреть, что там у них получилось, скоро должны показать, говорят.

В доме Александра громадные запасы трав, которые он собирает летом и сушит на зиму.

Говорит, цветы каштанов надо заваривать для очистки сосудов, таволгу – от сердца, душицу – от кашля и ОРЗ. Несколько раз за лето Александр вместе с соседом Владимиром Прокудиным собирает иван-чай, для чего карабкается по почти вертикальным склонам соседнего оврага.

В глубоком погребе хозяина, помимо банок с медом с собственной пасеки, стоят сотни банок, закрученных на зиму. Содержимое некоторых приготовлено по его фирменным рецептам. Как, например, нечто среднее между лечо и аджикой – типа соуса из помидоров и красного перца.

Есть у Александра и фирменный рецепт кваса, которым он угостил журналистов из Воронежа.

– Весной я собираю березовый сок, разливаю его по полуторалитровым баклажкам, в каждую насыпаю столовую ложку сахара и кладу 22 изюминки. Потом отправляю все это в погреб и жду, пока начнется брожение. Это можно понять, когда баклажка на ощупь станет более твердой, чем раньше. Обычно заготавливаю до 150 баклажек с квасом.

Прямо из окон дома Владимира открывается вид на узенькую речушку Девицу и холмы на ее противоположном берегу. Местная легенда гласит, что в этом месте когда-то стоял дом здешнего помещика Гаршина, с балкона которого он осматривал окрестности. Теперь примерно здесь живет Александр Трухачев и оттуда рассматривает здешние виды вместе с внучатами, играет тут с ними в индейцев.

На другом конце хутора стоит дом, в котором живут 66-летний Владимир Кузнецов и 59-летняя Наталья Реброва. В соседних Родниках у Владимира живет мать. В Десятках он уже около 20 лет. Еще 19 лет провел на Камчатке.

– Там я работал на плавбазах, а потом возникли проблемы в семье, и я в конце 1990-х решил вернуться сюда, на родину. С Натальей мы случайно познакомились. Я один тут куковал, она тоже одна, но в Воронеже. Дали мне ее телефон, перед Новым годом созвонились, я ее пригласил отметить его вместе. Встретил ее и привел в дом, так мы с ней уже 10 лет. И у меня есть дети от первого брака, и у нее. Решили создать свою семью уже в зрелом возрасте.

«Северная» пенсия у Владимира крошечная – чуть более 10 тыс. рублей, а все из-за каких-то нестыковок в документах. Для исправления ошибок ему надо ехать на Камчатку и там уточнять записи в бумагах.

– Куда я теперь поеду, – посетовал мужчина, – на что билет покупать? Денег нам с Натальей, в общем-то, хватает. Ее и мои дети часто приезжают к нам, отдыхают. Когда вернулся с «северов», первым делом пошел на нашу речушку Девицу, глянул – она в ручеек превратилась. Мы мальчишками купались в ней, ныряли, а теперь там воробью по колено.

В годы войны на хуторе стояли мадьяры, и одна из местных легенд гласит, что перед здешней свадьбой кто-то из местных наткнулся на заваленный землей погреб с настоящим ромом. На празднике он буквально лился рекой.

Да и сегодня на своем огороде (где, кажется, не растут только диковинки типа ананасов или манго), Владимир порой находит ржавые военные артефакты.

Похоже, что хутор еще несколько лет подержится – летом сюда приезжают многочисленные дачники, а его постоянные жители, многие из которых променяли городской быт на кажущуюся здешнюю глушь, пока относительно молоды.