Воронеж 90-х. Рынок и цены: как ученые и актеры стали челноками

РИА «Воронеж» на основе материалов газеты «Воронежский курьер» продолжает ностальгический проект о знаковых явлениях 1990-х. Журналисты, работавшие в «Курьере» в «лихое» десятилетие, вспоминают о героях и злодеях, крупных ЧП и скандалах и дают им современную оценку.

Сапоги в «России» и на рынке

В начале 90-х в стране массово закрывают предприятия, бюджетники толпами оказываются на улице. Безработица и тотальный дефицит рождают новое социальное явление – челночество. Челнок – это торговец, закупающий товары широкого потребления мелким оптом и реализующий их в розницу с наценкой. «Продать – купить – продать» – нехитрая система товарно-денежных отношений тех лет. Чтобы выжить, инженеры, учителя, актеры, переводчики, вооружившись огромными баулами и телегами, собрав все сбережения, ехали кто куда. Если был заграничный паспорт, новоявленные коммерсанты ехали за «бугор», чаще всего в Польшу, Болгарию, Китай и Турцию. Если был невыездной – осваивали маршруты поближе – например, Москву.

 

 

На заре 90-х профессия челнока стала самой массовой, востребованной и прибыльной. Народными поставщики ширпотреба стала чуть ли не четверть всего трудоспособного населения страны. Вот, как об этом писал автор «Воронежского курьера» Лев Кройчик в феврале 1994 года:

«Сначала в купе появилась огромная сумка из-под парашюта. Затем – две громадные «штатские» сумки. За ними – тележка. И наконец – миловидная молодая женщина. По тому, как ловко и сноровисто рассовала по полкам свой багаж моя попутчица, я понял – путешествовать с тяжелой поклажей ей не впервые. А когда вслед за первой дамой столь же энергично обустроилась в купе еще одна обаятельная обладательница объемных сумок, я понял, что путь от Москвы до Воронежа мне предстоит коротать с хваткими негоциантками».

Доля коробейников 90-х годов была незавидна: изнурительные поездки в Москву, где, едва сойдя с поезда, нужно мчаться на оптовый рынок в Лужники. Прицениваться, торговаться, покупать. Торопиться на вечерний поезд. В метро с тележками не пускают – сумки и тюки нужно было тащить в руках, при этом нельзя со всем этим добром попадать на глаза милиционерам. А вернувшись, часами мерзнуть на рынках, озабоченно поглядывая на соседей-конкурентов, торгующих тем же товаром.

 

 

«На блошиных рынках не стоит искать «Саламандру» – ее там нет. Но когда неожиданно голой пяткой чувствуешь морозную землю – обрадуешься и китайскому ботинку. Слава Богу, что нашлись люди, которые взялись за дело, отринутое высокомерным нашим государством. Мы, бегая по вещевым рынкам в поисках чего-то необходимого, склонны видеть в торгующих прежде всего спекулянтов. Для государственного чиновника «челнок» – лицо, злостно уклоняющееся от уплаты налогов. Но сапоги на рынке возле универсама «Северный» стоят дешевле, чем в универмаге «Россия». И ассортимент товаров там – не в пример «российскому». Хамят во всех магазинах одинаково. Вот почему я жду пришествия настоящего частника. Хозяина, которому я буду желанен и люб как покупатель».

Сколько зарабатывали челноки в середине 90-х сказать невозможно – все деньги обычно находились в обороте. За одну поездку можно было привезти 200-300 долларов – это средняя месячная зарплата тех лет. Те, кто возили сигареты и спирт, получали в несколько раз больше. Труд челнока был рискован и нелегок. Часто автобусы с челноками подвергались нападениям, предпринимателей грабили и убивали.

Но все же для многих челночество стало своеобразным социальным лифтом. Часто люди из унылых «ботаников» превращались в хватких и смелых людей. Время 90-х многие называли временем возможностей. Капитал можно было удвоить за неделю, а за два – стать мультимиллионером.

И самолет в «Придачу»

 

 

В 90-е годы на рынках можно было купить все – от книжек «Пикуля» до жвачек Turbo и даже… самолет. Вот как об это писала журналист «Курьера» Лариса Дьякова, которая побывала на набирающем обороте рынке «Придача»:

«Колхозный рынок «Придача» становится все более вещевым. Если раньше «барахолка» размещалась прямо на земле, в стороне от прилавков, то теперь настойчивее теснит гусей и петрушку. Продуктов меньше, вещей – больше. Факт настораживающий. Зато «по случаю» можно купить самолет. Прямо на рынке висело объявление: «Продаю АН-2». И – телефон. Взяла и позвонила: нет, объявление – не розыгрыш. Небрежно, будто я только тем и занимаюсь, что два месяца бегала по базарам в поисках самолета, спрашиваю: «Почем?» Юное создание на том конце провода называет цену: «500 тысяч». «Почему так дешево?» – «До капремонта осталось всего два года».

Оказывается, два брата из Борисоглебска купили три «кукурузника», хотели открыть маленькое авиапредприятие. Но что-то у них не срослось и решили продать авиатехнику. Один самолет уже нашел новых хозяев, а два других ждали своей участи.

«Не знаю, почему «борисоглебские соколы» не воспользовались услугами какой-нибудь биржи. Странно, что назначили самолету автомобильную цену. Жаль, что не сбылись их планы. Но для меня важно другое. Вот он – телефончик. Можно за день до зарплаты позвонить, изобразить респектабельность и обыденно так, выпустив в паузе сигаретный дым, поинтересоваться: «Как там насчет самолета? Может, сойдемся в цене?..»

Royal в кустах

С легкой руки реформатора тех лет Егора Гайдара в середине 90-х отменили монополию государства на алкоголь. Начался массовый завоз на территорию РФ спирта из Голландии, Бразилии и других стран, ставшего главным сырьем для производства дешевых и часто нелегальных напитков. Водка оказалась в прямом смысле дешевле мыла, доступна в любом возрасте, любом количестве, 24 часа в сутки. Вершиной пьянства стал 96% спирт Royal. Разведенный водой 1:1 он пользовался большим спросом у мужчин, измученных горбачевским «сухим законом».

 

 

А дамы предпочитали в те годы ликер Amarettо. Он имел стойкий запах абрикосовых косточек, именовался миндальным и при этом не имел ничего общего с Италией.

В 1994-1995 годах употребление алкоголя в России достигло наибольшего за всю историю страны уровня – 15-18 л на человека в год. Это привело к колоссальному росту смертности населения. Те годы называют годами демографической катастрофы.

В феврале 1994 года журналист «Курьера» Владимир Андреев написал заметку о том, как простаивают российские водочные заводы.

«На Воронежском ликероводочном заводе в феврале было отработано семь часов, а знаменосец российской водочной промышленности московский завод «Кристалл» вообще остановился, что было последний раз во время Отечественной войны. Эта катастрофа для всего мужского населения страны произошла по вине правительства и лично Егора Гайдара, который успел-таки перед отставкой ввести акцизный налог на водку в размере 90%. По словам заместителя директора «ликерки» Виталия Бардакова, эти шаги правительства очень похожи на диверсию. Склады завода забиты высококачественным «Столичным», «Пшеничным» и «Русским» продуктом, но нам, похоже, придется довольствоваться «рояльными» закордонными водками низкого качества, а государство уже в январе недополучило 2,5 млд рублей от воронежского ликероводочного завода».

В феврале 1994 года из 40 воронежских магазинов, торгующих спиртным, воронежскую водку на реализацию взяли только четыре магазина.

Все познается в сравнении

Мы жалуемся, как ползут цены на продукты. Темпы инфляции кажутся катастрофическими. А вот что происходило с ценами 24 года назад.

 

 

В январе 1992 года цена на хлеб подскочила с 1,8 рубля до 3,6 рубля. В июне 92-го хлеб подорожал уже до 11 рублей за буханку, колбаса стала стоить от 130 до 180 рублей за 1 кг.

В ноябре того же года хлеб стоил уже 19-20 рублей, сахар – 155 рублей, сливочное масло – 330-350 рублей. Сапоги – 8-12 тыс. рублей и это при том, что средняя зарплата составляла 5-10 тыс. рублей.

 

 

В январе 94-го буханку хлеба продавали уже за 280-300 рублей, колбасу – от 3,2 тыс. до 4,8 тыс. рублей и выше, сахар – 700 рублей за 1 кг.