Три пули в подарок за спасенную жизнь. Дочь защитника Воронежа рассказала, как воевал отец

Воронеж 25 января празднует 77-ю годовщину освобождения от немецко-фашистских захватчиков. О своем отце Борисе Дурницком – уроженце Черниговской области, который защищал Воронеж и после войны остался в нем, – рассказала корреспондентам РИА «Воронеж» Нина Сукочева.

«Я не буду плакать»

Когда началась война, Борис Дурницкий служил в Киеве. После первой бомбежки в 4:00 его семья эвакуировалась. Нине было всего два с половиной года, но этот день четко врезался ей в память.

– Утром мы с мамой были на Киевском аэродроме. Мама – в домашнем халате и тапочках – с перевязанным веревочкой пакетом документов, который всегда находился у нее под рукой, потому что по первому слову папы семья в любой момент была готова к переезду. Помню, что мама передавала меня кому-то на грузовик, а я кричала и сопротивлялась изо всех сил – боялась остаться одна среди чужих. И хотя мама тоже влезла в грузовик и я крепко в нее вцепилась, меня еще сутки не могли успокоить. При посадке в теплушки военные нас не хотели пропускать, тогда я, обнимая маму, сказала: «Дядя, я не буду плакать». Нас пустили. По пути следования поезда мама забрала моего брата, который жил летом у тети. Нас эвакуировали в глубокий тыл, за Урал, и мы не знали, увидим ли папу еще когда-нибудь, – вспомнила Нина Сукочева.

В эвакуации дети начали пухнуть с голоду. Таисия Дурницкая ходила в лес за шиповником, чтобы хоть что-то добавить к скудному пайку. Возможно, богатый витаминами шиповник и помог: малыши выжили. Белый хлеб Нина попробовала, лишь вернувшись из эвакуации, и это было самое вкусное, что она когда-либо ела. Как любой человек, переживший голод, девочка даже намного позже, на отдыхе в детском лагере, не могла уснуть без кусочка хлеба под подушкой.

Пропуск без права передачи

Нина Борисовна бережно хранит копии документов отца, оригиналы которых передала в Воронежский краеведческий музей. 

Один из самых дорогих для нее документов – автобиография отца, написанная им самим. В ней, с точки зрения советской власти, присутствовало только одно «темное пятно»: Борис Дурницкий был сыном крестьянина Черниговской губернии, имевшего кулацкое хозяйство. Хозяйство это, которое раскулачили в конце 1920-х годов, уже после смерти Сильвестра Дурницкого, кормило семью, где выросло восемь детей.

Борис Дурницкий начал службу в армии в кавалерийском полку, а затем поступил на сверхсрочную службу в авиационный полк. До войны он был начальником Киевской окружной школы младших авиаспециалистов и сам продолжал учиться: успел окончить Военную пехотную школу и два курса Кировоградского планово-экономического института. А в июне 1941-го, за несколько дней до войны, был назначен командиром батальона аэродромного обслуживания. 

В Воронеж Борис Дурницкий был направлен в сентябре 1941 года в должности начальника первого отделения устройства тыла ВВС Юго-Западного фронта. Зимой-1941/1942 в Воронеже размещались штаб и командование Юго-Западного фронта. К этому периоду относится важный документ – пропуск, разрешающий Дурницкому хождение по городу Воронежу в ночное время. «За передачу пропуска другому лицу виновные подлежат суду по закону военного времени» – значится в документе, подписанном комендантом Воронежского гарнизона капитаном Ермолаевым. Срок действия пропуска – до июля 1942 года. Но в это время Борис Дурницкий был уже в Сталинграде.

Еще одно машинописное удостоверение, напечатанное на простом бланке, разрешает капитану Дурницкому взлет, посадку, пребывание и пользование средствами связи при выполнении служебных заданий на всех аэродромах Юго-Западного фронта.

Невероятная встреча

– К сожалению, отец мало рассказывал о фронтовом Воронеже. Но этот город для него так много значил, что в 1951 году он, уроженец Черниговской области, вернулся в Воронеж. Там, по стечению обстоятельств, нас поселили в доме №4 на улице Комиссаржевской. Однажды отец повел нас с братом в подвал и сказал, что именно в этом подвале зимой 1942 года его выхаживали после обморожения. А получил он его так. Аэродром в районе Гремячьего атаковали немцы, и отец улетал последним самолетом, бежал к нему уже под обстрелом. И вдруг увидел раненного в живот офицера. Тот понимал, что окажется в руках фашистов, и протянул отцу пистолет с просьбой его застрелить. Но папа схватил раненого, донес до самолета и посадил на свое место. Другого места на У-2 не было, поэтому до Воронежа он летел, примостившись на крыле, замерз почти до смерти, – рассказала Нина Сукочева.

Дурницкий не знал, выжил ли спасенный им офицер. Но через несколько лет после войны повез дочь в Москву показать столицу, и там его ждала невероятная встреча.

– Я ждала папу в ГУМе у фонтана, он куда-то отошел. Вижу – возвращается, его издалека видно: в форме полковника, в высокой папахе. И вдруг к нему бросается какой-то человек: «Капитан, это ты!». Оказалось, это тот самый офицер, которого спас отец. Припоминаю, что он тогда подарил отцу три пули, которыми был ранен. Может быть, и не те самые, а какие-то символические, на память. Спустя годы я нашла эти пули среди документов, – сообщила Нина Сукочева.

Из Воронежа Бориса Дурницкого направили в Сталинград.

– Он понимал, что из такого пекла может не вернуться, и заранее послал маме свою фотографию с надписью: «Таиссе от Бориса». А моему брату Генриху отец прислал рисунок, который нарисовал для него папин фронтовой товарищ, – огурец, помидор и редиска, – сказала Нина Борисовна, показывая копии этих бесценных весточек с фронта.

Дурницкий не подозревал, что совсем рядом с ним, на Сталинградском фронте, воевал брат Иван. Они так и не встретились. Иван погиб в ноябре 1942 года в бою за завод «Красный Октябрь». А Борис в 1943 году получил тяжелую контузию – самолет, на котором он летел, был сбит при выполнении задания. Его отправили на лечение в госпиталь.

Имя брата Борис Сильвестрович нашел уже после войны на мемориале Мамаева кургана. Это стало для него большим потрясением: о судьбе Ивана он с самого начала войны ничего не знал. Именно в тот момент Дурницкий получил первый инфаркт.

А после контузии, подлечившись и окончив с отличием военную академию, Борис Дурницкий опять отправился на фронт – на этот раз начальником штаба тыла Закавказского фронта.

– Что делает начальник штаба тыла? Отвечает за обеспечение фронта продовольствием, обмундированием, горючим, боеприпасами, за своевременную доставку всего необходимого. Это огромная ответственность и смертельный риск. Да и какой тыл мог быть на тех фронтах? Мой отец был дважды контужен, его мучили страшные головные боли. Тем не менее, даже находясь на лечении, он учился, с отличием сдавал экзамены. За защиту диплома на немецком языке, который он знал в совершенстве, отец был награжден швейцарскими часами с фосфорным циферблатом, – рассказала Нина Борисовна.

«Папа ничего не запрещал»

Когда от фашистов освободили Украину, Нина с мамой и братом вернулись из эвакуации к родственникам в Кировоград. Девочка хорошо запомнила День Победы:

– Я сидела у дороги в теплом песке и искала в траве съедобные семена – калачики. Вдруг бежит двоюродная сестра и кричит: «Победа! Победа!». Из домов выбегали люди, смеялись, целовались, плакали.

Это значило, что отец вернется домой.

С июля 1951 года Борис Дурницкий был начальником штаба тыла Воронежского военного округа.

Нина Борисовна рассказала, что отец был очень добрым человеком. Родители никогда не ссорились, не кричали на детей. Лишь иногда отец уединялся с набедокурившим сыном-подростком для серьезных разговоров.

– Мне папа ничего не запрещал. У меня с детства больное сердце, а я в 19 лет была инструктором водного и горного туризма, и папа никогда не знал, вернется ли дочка из очередного похода. Но не возражал, за что я ему очень благодарна, – отметила Нина Сукочева.

Когда в 1956 году шло укрупнение военных округов и Воронежский округ должен был войти в Московский, Бориса Дурницкого пригласили на работу в Генштаб.

– Но мама, которая всю жизнь готова была следовать за ним в любое место назначения, наотрез отказалась уезжать из Воронежа. И папа не стал ей возражать, ему тоже Воронеж был очень дорог, – рассказала Нина Борисовна.

Борис Сильвестрович прожил в Воронеже всю оставшуюся жизнь. Он скончался от повторного инфаркта в 1972 году, в 67 лет.

Брат Нины Сукочевой, Генрих Дурницкий, тоже был офицером, ее муж Глеб Сукочев – участник урегулирования Карибского кризиса.

Нина Борисовна приложила много усилий для сохранения памяти своей семьи, особенно отца.

Полковник Дурницкий был награжден орденом «Красное Знамя», двумя орденами «Красная Звезда», медалью «За победу над Германией». Награды, так же как офицерский авиационный кортик и наградные часы, дочь передала в музей.

– Прошло 75 лет со Дня Победы. Очень важен каждый документ, каждое имя, каждое воспоминание – все, что связано с фронтовиками. Это были необыкновенные люди, и память о них должна оставаться живой, – подчеркнула Нина Сукочева.