Режиссер «Трамвая “Желание”» в воронежском Камерном: «Бланш Дюбуа похожа на Лору Палмер»

Премьера драмы «Трамвай ”Желание”» по пьесе американского драматурга Теннесси Уильямса состоялась на большой сцене воронежского Камерного театра 10 и 11 мая. Режиссер спектакля, выпускник РАТИ-ГИТИС Егор Равинский рассказал корреспондентам РИА «Воронеж» о работе с Михаилом Бычковым, подборе актеров и связи Уильямса с Чеховым.

Егор Равинский

Фото — из личного архива режиссера.

– Как вы оказались в Воронеже, в Камерном театре?

– Михаил Бычков был на конференции молодых режиссеров, заканчивавших ГИТИС, и увидел мою композицию по чеховскому рассказу «У знакомых». После этого он и предложил мне приехать в Воронеж, поработать с труппой Камерного.

– Почему вы поставили именно «Трамвай желание»?

– Изначально я собирался ставить здесь другие вещи. Ехал сюда с материалом по текстам Чехова и Набокова. Но когда я приехал в Воронеж и стал смотреть спектакли Камерного, я обратил внимание на роль Елены Лукиных в спектакле «День города». Я почувствовал какую-то несмычку с жизнью, которую воплотила актриса. Женщина, которую сыграла Елена, воспитана на одних идеалах, а в жизни все оказывается совсем не так. Она не может найти общий язык с сыном – тот исповедует совсем другие ценности, он не верит в честность. Когда тебе настолько тяжело, вперед должен вести какой-то стержень. Либо дело, которое всей душой считаешь своим, либо любовь. Бланш свою любовь потеряла, оставшись без мужа. Она винит себя в этом. Она, словно хирургически, лишилась возможности любить, как будто в наказание.

И я понял, что Лукиных может сыграть то, что должно быть у Бланш – нестыковку с реальностью. Уильямс писал в мемуарах: «Если в твоей пьесе хорошо прописана женская роль, текст обречен периодически восставать из пепла»,

Егор Равинский

режиссер.

– Бланш Дюбуа – та самая роль?

– Именно. Уильямс вообще говорил: «Бланш – это я». У них было много общего. Героиня пила, драматург злоупотреблял антидепрессантами. Они оба бежали от невыносимо грубого и несправедливого мира.

«Автор и его героиня бежали от невыносимо грубого и несправедливого мира»

Фото — Алексей Бычков.

– Как Михаил Бычков отреагировал на ваше предложение поставить «Трамвай "Желание"»?

– Он сам ставил эту пьесу в петербургском театре «Приют комедианта» и хорошо знал материал. Он сразу со мной согласился.

– Как вы подбирали актеров?

– Смотрел спектакли, идущие сейчас на сцене Камерного, смотрел старые постановки на видео. Пообщавшись с Андреем Новиковым, решил попробовать его в роли Стэнли. Хотя изначально я его в этом качестве не видел. Но потом понял, что Андрей – стержень команды. Он был моей опорой при подготовке спектакля, он очень мне помог. А Вадима Кривошеева я знаю по театральному институту имени Щукина: я там получал актерское образование, он – режиссерское. Вадим сразу мне показался хорошо подходящим на роль Митча. Людмила Гуськова – нежная красивая Стелла. И все остальные – отличная команда позитивных людей.

Без команды ничего не добьешься. Артисты Камерного обладают очень высоким уровнем. Когда этот театр приезжает на гастроли в Москву, стараюсь не пропускать выступлений. Камерный находится на очень высоком уровне – и по режиссуре, и по исполнению,

Егор Равинский

режиссер.

– Приглашенные режиссеры нечасто работают в Камерном театре, большинство спектаклей ставит сам худрук. Михаил Бычков принимал участие в подготовке вашего спектакля?

– Михаил Владимирович очень деликатен. Я не чувствовал его твердой руки, которая вмешивалась бы в мою работу. Он давал очень дельные советы и здорово помог нам с художником.

– На первых показах зрители сидели с обеих сторон сцены. Так будет и впредь?

«Хотелось, чтобы казалось, будто мы сидим в одной комнате с героями»

Фото — Алексей Бычков.

– Да. Очень хотелось избежать ощущения, что все происходит в какой-то другой реальности. В «Трамвае “Желание”» есть гиперболизированная бытовуха: бьются бутылки, льется вода из-под крана, герои все время едят, пьют. Хотелось весь этот быт сделать максимально близким, чтобы казалось, будто мы сидим в одной комнате с героями.

– Признайтесь, вдохновлялись «Бердмэном» при создании спектакля? Круглый стол на кухне, синее освещение и барабанный ритм навеяны этим фильмом?

– Фильм крутой, но я не могу сказать, что сознательно копировал какие-то детали оттуда. В спектакле много элементов, отсылающих и к другим произведениям. Например, большие вентиляторы на стенах – это «Сердце Ангела» или «Полуночный экспресс». Вентиляторы на потолке – это что-то из «Твин Пикса». Сама Бланш – это почти Лора Палмер, у нее тоже есть темная сторона, которая ее засасывает. Да и Елена Лукиных внешне похожа на Лору Палмер, на мой взгляд. Из «Бердмэна», наверное, то, что в спектакле почти нет тишины, постоянно звучит музыка, плюс мы пробовали вставить туда ударную партию, но в итоге оставили ее только в конце. Я начал работу над пьесой в декабре, а «Бердмэн» вышел в январе. На меня повлияли многие произведения, отдельные образы из них всплывали в подсознании и плавно втекали в спектакль.

«Отдельные образы всплывали в подсознании и плавно втекали в спектакль»

Фото — Алексей Бычков.

– Сегодня «Трамвай “Желание”» прозвучит актуально?

– Эта история всегда актуальна.

– Тебе кажется, что этот трамвай «Желание» может дать какой-то путь, и ты хватаешься за него, но это ни к чему не приводит. Тянешься за конфеткой, кажется, что сейчас обретешь какой-то вкус жизни, а там пустота, фантик,

Егор Равинский

режиссер.

– Здесь неважна эпоха – будь то наша эра потребления или время, когда Теннеси Уильямс написал эту пьесу. Такое было всегда: человек пытается вбирать в себя, и ему все мало. А когда он обретает любовь, надежду, веру и начинает отдавать, это дает ему опору. Как у Чехова, Астров говорит: "Идешь по лесу, и нестрашно, что ветки хлещут по лицу и темно, если вдали светит огонек". А когда нет огонька – это катастрофа, жизнь может превратиться в сплошной темный лес. Не зря Уильямса называют «американским Чеховым». Это очень русский автор, хоть он и классик американской литературы. Он, как и Чехов, мастерски прописывает противоречивые образы, психологию героев. Ведь в «Трамвае "Желание"» нет однозначно хороших и плохих. Ни Стеллу со Стэнли нельзя винить, потому что у них семья разрушается с приездом Бланш, ни саму Бланш, потому что она в сложнейшей ситуации, она одинока, она в отчаянии. Персонажи очень объемные.

– Как вам пространство Камерного театра?

– Тут большая свобода для творчества. У нас возникла единственная сложность с подготовкой декораций. Возможно, это было связано с тем, что мы выпускали премьеру в дни майских праздников. Работали в авральном режиме, последние репетиции на сцене проходили во время сборки декораций. Даже не верилось, что удастся сыграть премьеру 10 мая. Но все получилось благодаря тому, что коллектив театра сплотился и бросил все силы на эту экстремальную работу.

– После четырех премьерных показов вы полностью отпустите спектакль в свободное плавание или еще будете за ним следить?

– Конечно, мне не хотелось бы так быстро отпускать спектакль. Первые десять показов в идеале нужно смотреть вместе со зрителями, вносить коррективы и разговаривать с актерами. Если бы это было в Москве, я бы безоговорочно следил за спектаклем. Но я буду приезжать в Воронеж, когда будет получаться.