Режиссер Никола МакКартни на скайп-лекции в Воронеже: «Верю в силу театра»
Британский профессор драматургии – об уникальности детского проекта «Классная драма».
Юлия Львова, 15 мая 2018, 12:10
Скайп-лекция британского драматурга, режиссера, продюсера Николы МакКартни прошла в Воронеже в рамках международного детского театрального фестиваля «Шекспирия» в воскресенье, 13 мая. Темой беседы стал уникальный проект Эдинбургского театра «Траверс» «Классная драма», который лег в основу фестиваля. Суть проекта в том, что авторами пьес для спектаклей становятся дети. Подростки под руководством профессиональных драматургов в течение недели пишут короткие пьесы на свободную тему, затем эти пьесы ставят на сцене известные режиссеры при участии настоящих актеров. Никола МакКартни ведет проект более 20 лет. Она рассказала, как уникальная методика работы с детьми меняет их жизнь к лучшему. Корреспондент РИА «Воронеж» выбрала самые яркие высказывания драматурга.
О Воронеже
– Очень жаль, что в этот раз я не смогла приехать в Воронеж, очень люблю этот красивый город, в котором уже дважды побывала. Но в этом проекте есть несколько человек, которые обладают огромным опытом работы, – драматурги Вячеслав Дурненков, Андрей Иванов, Анастасия Букреева. Мы много работали вместе, эти люди более чем оснащены всеми технологиями и методиками для удачного проведения проекта в Воронеже в мое отсутствие.
О ядре проекта
– Каждый раз, когда стартует проект, возникает чувство, что ничего не получится. Но получается всегда. Главная ценность проекта – в доверии, уважении, свободе и самовыражении авторов: они сами выбирают язык, форму, тему, а мы, взрослые, только помогаем раскрыть их талант. Здесь режиссер следует за автором, и лишь в интерактиве могут вноситься какие-то изменения. Я сделала много подобных проектов и хорошо знаю их суть, но так, как это делается в Шотландии, сложно повторить. Там все-таки оригинал. Тем не менее я хочу отметить несколько вещей. Во-первых, этот проект про «деланье искусства», про создание произведения искусства того максимального качества, которого можно добиться за очень короткий промежуток времени – всего за две недели. Как профессионал и художник, я, конечно, понимаю, что, для того чтобы сделать завершенное профессиональное произведение искусства, требуется гораздо больше времени, чем мы имеем в рамках проекта. Но наш проект дает ребенку попробовать вот этот вкус – прикоснуться к самому процессу делания театрального искусства: от концепции, идеи в голове, до завершенного спектакля на сцене.
Еще одна важная вещь в том, что дети являются ядром проекта, они в его центре, они самые главные, и это мы работаем на них. Основной смысл проекта в том, чтобы дать голосу автора-ребенка прозвучать максимально полно. Мы можем ставить под вопрос спорные моменты в тексте, пьесе, которые пишет ребенок, но мы не меняем ничего – можем лишь задавать вопросы на усиление, улучшение, помогать ребенку максимально корректно донести его идею. Это одно из самых важных, что мы делаем на нашем проекте. У детей появляется чувство уверенности в себе, они начинают общаться, глубже задумываться о каких-то важных вещах, о своей жизни, о творческих моментах, у них выстраиваются новые отношения в групповой работе, они становятся более коммуникабельными. Происходит та самая социализация через творчество, которая является одним из эффектов, достигаемых проектом.
Об ошибках режиссеров
– Самая большая ошибка, которую может допустить режиссер, – вмешаться в стилистику написанной ребенком пьесы. Такое случалось раньше – к счастью, всего один или два раза – из-за того, что режиссер решил самовыразиться, ребенок уходил после спектакля в слезах. Кстати, актеры тоже могут иногда очень серьезно косячить. В 2004 году в Тольятти во время разговора с творческой группой худрук театра сказал мне: «А почему, собственно, я должен заботиться о том, что думает этот шпендик? Я художник!». На что я ему ответила, что вообще-то тоже художник – и почему я не должна заботиться о том, что думает ребенок? Он не нашелся, что мне на это возразить. Сказала ему: пусть попробует сделать так, как считает нужным, а мы потом посмотрим, что из этого получится. И он перековался в процессе проекта полностью.
Недавно я сама получила текст пьесы, который был построен на основе каких-то математических конструкций, я его не сразу даже поняла. Это была очень умная, хорошо придуманная пьеса, но с точки зрения драмы разобраться с ней было очень тяжело. Как я выхожу из подобных ситуаций? Начинаю задавать много вопросов, чтобы максимально прояснить для себя то, что мне непонятно. Конечно, как у профессионала, у меня есть свое видение, придумки, которые я привношу. Но важно обсуждать это и находить компромисс с автором. Можно делать изменения в тексте, но они обязательно должны быть согласованы с автором, чтобы он понимал, что и почему происходит, чтобы это был взаимный творческий процесс, а не выглядело как «я старший, поэтому знаю лучше». На самом деле основные ошибки происходят от нежелания услышать и выслушать автора. В российском театре масса таких примеров. Очень важно сохранить этот уровень доверия, который достигается в проекте. А также важна роль, появляющаяся у драматургов, которые остаются до конца проекта, участвуют в процессе постановок и присматривают за авторами.
О лучшей версии будущего
– Для меня, как для профессионала, «Классная драма» – своего рода наркотик. Во время проекта ведь не только дети меняются, ты тоже каждый раз меняешься, обогащаешься. Происходит такой процесс самообновления, самоизменения. Я продолжаю делать этот проект, потому что верю в силу театра, который меняет людей и мир вокруг. Кроме того, этот проект для меня некая инвестиция в будущее, потому что я всегда думаю, что останется после меня. Проект позволяет открывать новых художников, создавать новые театральные аудитории и новых граждан, которые остаются жить в тех городах, где мы бываем. Это лучшая версия будущего, если хотите.О том, что все люди интересны
– С детьми на проекте всегда происходят изменения, потрясающие бывают истории сами по себе. Одна история мне особенно запомнилась. Два года назад был первый проект в Киеве, в нем участвовала девочка Ира из деревни Попасная. Ее родители – инвалиды по слуху. Когда Ира только приехала на проект, она была очень зажатой, тихой. Говорила, что в ее жизни нет ничего интересного. Я ей сказала, что она заблуждается, у нее точно есть истории, просто она их еще не открыла для себя. И она написала пьесу про мальчика, который оказался внутри фэнтези-книги, где было несколько героев, попавших под волшебные чары. Получилась такая сложно придуманная пьеса, которую мы, взрослые режиссеры, не до конца и поняли, но мы серьезно к ней отнеслись и старались разобраться.
На проекте дети сильно дразнили Иру за то, что у нее глухие родители. Но за счет того, что мы, взрослые, относились к ней на равных, прислушивались к ней, работали и разбирались с ее пьесой в профессиональном режиме, и дети стали относиться к ней по-другому, и она сама стала держать и чувствовать себя по-другому. А к концу проекта она начала улыбаться, нормально общаться с другими ребятами, и они ей отвечали взаимностью. Ира призналась мне, что этот проект стал для нее особенным. Она рассказала, что, когда украинская армия начала бомбардировки Попасной, она услышала звук, но не поняла, что это такое. Единственное ощущение было, что опасно. А так как ее мама не слышит, а отца в этот момент не было дома, девочка оказалась единственной, кто мог увести мать подальше от этих страшных звуков. На тот момент ей было всего 11 лет, но Ира понимала, что только она может спасти свою мать, и сделала это. Она сказала, что была очень испугана тогда, но теперь, когда побывала на нашем проекте, увидела людей с другой стороны, поняла, что мы все одинаковые. Ира услышала истории других ребят и перестала бояться этого мира, потому что теперь знает, что она тоже интересный человек, у нее тоже есть много историй.
О конфликтах между детьми
– По моему опыту, между детьми всегда происходят конфликты. Но такие ситуации можно поворачивать в пользу работы, ведь любая драма всегда основывается на конфликте. Тот способ работы с конфликтными ситуациями, который я для себя определяю как единственно возможный, – это создать доброжелательную атмосферу. Должна прозвучать каждая точка зрения, даже если она неверная. Недавно в Индии была такая ситуация. У нас в группе было три достаточно взрослых мальчика – 15, 16, 17 лет. Один мальчик был очень высокого социального статуса: богатый, учился в частной школе, очень такой «мачистый». Он считал, что только мужчина имеет право слова. Первое, что он мне сказал после вводных упражнений: «Знаете, все, что вы тут рассказывали по поводу написания пьес, бред!». И индийский драматург, с которым я работала в паре, посоветовал мне «прибить его на месте» за такие слова. Я решила не ругать ребенка, а услышать, в чем же неправа по его мнению. Тем, что я его выслушала и потом привела некие свои аргументы, я его разоружила. Он-то ждал с моей стороны какой-то агрессии, а я не повела себя как учитель, не стала ему противодействовать. Он, конечно, был умный парень, но очень непрактичный в том, как писал диалоги.
Мы думали, с кем его можно соединить, и в итоге нашли девочку, которая была не такого высокого социального статуса, но тоже очень умной. Когда мы их поставили в пару, у них тут же возник огромный конфликт. Она не позволяла ему диктовать сюжет пьесы, из-за этого они постоянно ругались и кричали друг на друга. Тогда я с другим драматургом взяла на себя роль рефери: не занимая ни одну из сторон конфликта, мы помогли им выстроить взрослый разговор, выслушивали по очереди аргументы каждого. Таким образом дали пространство для высказываний каждому. И хотя я была часто не согласна с тем парнем из-за его агрессивного поведения, в итоге у этой пары получилась одна из лучших пьес на проекте. Все потому, что ребята были абсолютно разные, но смогли услышать друг друга за счет такой нашей взрослой помощи. Да, это заняло наше время, но конечный результат того стоил.
О «слушании всем телом»
– Сейчас каждый проект я начинаю с одного упражнения, которое очень хорошо помогает настроить необходимую для работы с детьми тональность, – оно учит умению слушать, уважению, помогает разрушить барьеры в группе между незнакомыми подростками. Мы разбиваемся на пары с совершенно не знакомыми друг другу людьми. Каждый в паре должен рассказать другому свою историю – веселую или грустную – об изменении в жизни. Затем каждый должен пересказать историю своего напарника как свою собственную, на кругу. Здесь очень важно, как, выполняя это задание, мы слушаем друг друга. Это «слушанье всем телом»: мы слушаем не только саму историю, фактуру, но и эмоцию, энергию, ритм, с которыми человек говорит. Рассказчик воспроизводит эту историю как бы от своего лица. Когда вы будете рассказывать чужую историю как свою, нужно смотреть на реакцию напарника, по которой будет понятно, насколько правильно и точно звучит пересказ его истории. Потом мы спрашиваем, что чувствует человек, чью историю только что пересказали. Очень многие отвечают, что впервые почувствовали, что его выслушали. Здесь как раз запускаются те моменты уважения, внимания, серьезного отношения, на принципах которого, собственно, базируется весь проект. Очень интересно, когда эти истории одна за другой воспроизводятся, возникает понимание, что зачастую у нас всех похожие истории, эмоции, переживания. Групповая атмосфера сама собой меняется. На самом деле дети чаще сами легче справляются с конфликтными ситуациями, чем взрослые – они быстрее и лучше нас это делают.