Писатель Шамиль Идиатуллин в Воронеже: «Сюжеты сказок вшиты в наш генокод»

Писатель Шамиль Идиатуллин 11 июня, в пятницу, встретился с читателями в рамках литературной программы Платоновского фестиваля искусств. Корреспондент РИА «Воронеж» выбрал самые интересные цитаты автора романов «Убыр», «Город Брежнев», «Последнее время» и других.

Шамиль Идиатуллин – российский журналист и писатель. Родился в 1971 году в Ульяновске. Жил в Набережных Челнах, Казани, сейчас живет в Москве. Работает редактором регионального отдела в федеральном издательстве, поэтому в Воронеже бывает регулярно. Автор восьми романов, дважды лауреат премии «Большая книга».

Первый текст написал за компот

Первый мой текст вышел в 1983 году, когда мне было 12 лет. Это была заметка в стенгазету в пионерском лагере, которую я написал за компот. С 1988 года – профессиональный журналист, первая работа была в газете «Рабочий КамАЗа». Другой профессии, кроме журналиста, я для себя не видел, хотя в глубоком детстве и мечтал стать писателем. С 16 лет я писал ежедневно на самые разные темы. Позже стал редактором. Тут-то и выяснилось, что писать уже нельзя, потому что хорошие редакторы не пишут, пишут его сотрудники. Если приходится писать редактору, значит, в коллективе какая-то беда.

Получилось, что «железы», отвечающие за продуцирование смыслов и придумывание текстов, простаивают. Это как если не доить корову – она взорвется. Я некоторое время промучился, а потом однажды встал, открыл файл и начал писать роман. Это был начало 2000-х годов, тот самый первый роман вышел в 2004-м под дурацким названием «Татарский удар».

Как журналист трансформировался в писателя

Работы журналиста и писателя очень разные. Журналист – это человек, умеющий собрать фактуру и комментарии, разобраться в какой-то проблеме и изложить все самым понятным способом, чтобы текст давал ответ на все появляющиеся вопросы. Писатель тоже собирает фактуру и пишет какую-то историю с внятным нарративом. Отличие в том, что в этом случае ты не отвечаешь на вопросы, а ставишь их. После прочтения хорошей книги читатель должен ходить и мучиться, искать ответы. Литератора должно интересовать, что думают и чувствуют его герои, это гораздо важнее, чем то, что они делают. Хорошая литература строится на интересной, чарующей, пугающей грани того, что герой хотел сделать и что у него получилось. Хотел доказать, что он не тварь дрожащая, а по сути бабушку убил.

Говорят, что плох тот журналист, в нижнем ящике стола которого не лежит начатый роман. От себя добавлю: еще хуже журналист, который этот роман дописывает. Если ты нормально работаешь журналистом, то у тебя просто тупо нет времени писать книгу. К счастью, за последние лет десять я написал в СМИ около пяти текстов. Двухдневная норма для меня 20−30-летней давности!

Как меня продавать?

Мне всегда было интересно писать разные романы, я не хочу работать в рамках одного жанра. Литературным агентам и издательствам это не нравится, потому что непонятно, как меня продавать. Я написал технотриллер, подростковый хоррор, шпионскую историю. «Город Брежнев» и вовсе про взросление в СССР. Но меня все равно заметили, появились какие-то премии, читательское признание, положительные отзывы от коллег. Недавно мне вообще сказали, что я писатель, близкий к уральскому направлению. Где я, а где Урал! К когорте уральских писателей относятся Алексей Сальников, Роман Сенчин. Ну что ж, не самая плохая компания! На самом деле каждая моя книга написана потому, что мне как читателю именно такой книги не хватало. Вот так сижу и жду, пока какой-то хороший писатель напишет на какую-то важную тему. Если не дожидаюсь, приходится писать самому.

Я подложил свинью трем-четырем хорошим писателям

«Город Брежнев» появился из интереса к 1980-м годам. Это огромный пласт, это эпоха. Которая отчасти воспроизводится сегодня. Именно тогда росли те мальчики и девочки, которые построили современную Россию. Потом выяснилось, что я подложил свинью как минимум трем-четырем хорошим писателям, которые тоже начали разрабатывать эту тему. С этим романом я перешел из питерского издательства «Азбука» в московскую «Редакцию Елены Шубиной». Последняя выискивает, холит, лелеет и выпускает современных русскоязычных авторов. Когда книга уже вышла, мне сказали: «Вы знаете, Шамиль, вы нам такой проект испоганили!» Оказалось, что в издательстве должна была выйти книжка голландской писательницы Саны Валиуллиной «Дети Брежнева». Но первой вышла книга Шамиля Идиатуллина «Город Брежнев». Выглядело бы как Adidas-Аbibas. Роман Саны Валиуллиной пришлось переименовывать. Книжка вышла под другим названием и не сильно прозвучала. Это, конечно, осталось на моей совести.

Если честно, не люблю писать

У меня на компьютере есть папки с названиями «Сюжеты 2013», «Сюжет 2014» и так далее. Если честно, я очень не люблю писать, потому что это приходится делать ночами или в праздники. Поэтому, когда мне в голову приходит какая-нибудь фигня, я записываю ее в файл и продолжаю смотреть сериалы или читать книжки. В 99% случаев это помогает, и только один из 100 сюжетов меня удерживает и не отпускает. Если на этот сюжет цепляется какая-то тема, в него вкручиваются какие-то герои, тогда приходится брать и писать книжку.

Антифэнтези

Роман «Последнее время» возник, потому что у меня появилось желание написать «антифэнтези». С детства люблю «твердую» научную фантастику: Уэллса, Азимова, Беляева, Стругацких. Фэнтези в Советском Союзе, как и секса, не было. Фэнтези я впервые прочел уже зрелым человеком, и оно меня не впечатлило. «Властелин колец» показался мне довольно шаблонным и даже фашистским: есть изначально хорошие герои и есть изначально плохие. Хорошие сначала страдают, потом – ррраз – устраивают геноцид и все становится нормально.

Особенно мне не нравилось, что действие фэнтези привязано к чужим землям. Любое фэнтези – это пляски на англосаксонских, кельтских и северогерманских легендах. Мы живем в огромной стране, расположенной на огромной территории, в которой сотни народов. Они не имеют никакого отношения к этой культуре.

Потом я вспомнил, что большая часть северных территорий России – это изначально финно-угорские земли. Они отступили в тень, ассимилировались, размылись, и теперь мы не знаем о них практически ничего. Как они жили, чем занимались, как звучала их речь? Но мы продолжаем пользоваться их землями. Я подумал, что было бы, если бы они не ушли, а остались на этих землях. В рамках работы над романом «Последнее время» я перепахал кучу информации, и выяснилось, что этот народ никогда ни с кем не воевал. Они были очень мирные ребята, жили по принципу «отступающие воды». Один из местных гражданских активистов рассказывал с гордостью: «Нас бьют, а мы отступаем: дальше в лес, дальше в горы». Я представил, что было бы, если бы они, продолжая придерживаться этого принципа, смогли бы выжить? С помощью волшебства! В моей книге они дали обет: они помогают земле, а земля помогает им. Эти люди умеют летать, управляют зверями, могут тронуть гриб – и гриб превращается в кровать. Живут в лесах без цивилизации, потому что она не нужна. У них нет колеса, зато есть электричество. Представители европейских и степных народов сидят в забытьи. А потом все заканчивается, и наступает последнее время. Мне интересны конфликты, поэтому практически все мои книжки про конец света, которого все сначала не замечают.

Все сказки – инструкции по выживанию

«Убыр» построен на татарских и поволжских мифах. Это мистический триллер с элементами хоррора. Книгу критикуют за то, что в ней нет «чистого жанра». Но мне не интересно писать по шаблону.

В «Убыре» раскрываются две мои ипостаси: во-первых, моя «татарскость», во-вторых, моя «родительскость». У меня, как и у любого родителя, вызывает ужас мысль, что будет делать мой ребенок, если меня вдруг не будет рядом.

Некоторое время назад я читал этнографические исследования о татарской и тюркской культурах. Это огромный неразработанный пласт. Эти истории очень цепляют, потому что они, с одной стороны, общечеловеческие, с другой стороны – совершенно непривычные. Мы привыкли к русскому, европейскому сюжету. Нас привычно пугают чудищем под кроватью. Сама история о древнем хтоническом ужасе в современности не нова: все мы знаем «Кладбище домашних животных». Я попытался написать эту историю изнутри, от лица местного жителя. Все эти сюжеты вшиты в наш генокод. Все сказки по сути – инструкция по выживанию. Их рассказывали детишкам, чтобы в максимально короткой форме заставить их не сдохнуть. Пойдешь на болото (убыр – это болотный дух) – сдохнешь, переночуешь в бане – сдохнешь, поговоришь с незнакомцем – тебя изнасилуют и тоже сдохнешь. Все это рассказывалось не напрямую, поэтому и появилась, например, Красная Шапочка. Развитие цивилизации заставило нас относиться к этим историям снисходительно и забыть их изначальное предназначение.

Что читает Шамиль Идиатуллин

Я добрый человек, поэтому меня часто приглашают на всякие литературные премии в жюри. Поэтому мне приходится читать 200−250 книжек и рукописей в год. Из них примерно 10−15 – очень хорошие, 20−40 – неплохие, остальные – треш, угар и все остальное. У меня не всегда есть возможность читать то, что хочется самому.

Я читаю примерно половину короткого списка «Большой книги», а хотелось бы читать весь длинный список. Хотелось бы знакомиться со всеми шорт-листами «Хьюго» и «Небьюлы» (американские литературные премии за лучшие произведения жанров фантастики и фэнтези. – Прим. РИА «Воронеж»), лауреатами детективных премий. Не получается.

Но у меня все равно есть любимые российские авторы: Алексей Сальников, Линор Горалик, Мария Галина, Сергей Жарковский. Эти имена не самые очевидные, они не на слуху. Мои книги нравятся не всем, и сам я люблю авторов, которые нравятся далеко не все. Я предпочитаю, может быть, не совсем умную, высоколобую, высокоинтеллектуальную литературу. Иногда мои любимые авторы пробиваются «наверх», и тогда я счастлив.

Кто читает Шамиля Идиатуллина

Мой первый читатель – это моя жена. Еще у меня есть несколько бета-ридеров. Они мои друзья, хотя некоторых я никогда даже не видел живьем. Наконец, меня читают в издательстве. Бета-ридеры нужны мне, чтобы ответить на вопрос, что это вообще такое, какой жанр? Потому что я иногда сам не понимаю, что написал.