Ошибки Навального и Мьянма. О чем говорили Алексей Волин и Алексей Венедиктов в Воронеже

Заместитель министра связи и массовых коммуникаций РФ Алексей Волин и главный редактор радиостанции «Эхо Москвы» Алексей Венедиктов встретились с воронежскими студентами в пятницу, 8 сентября. Встреча прошла в главном корпусе ВГУ в рамках IV Всероссийского медиафорума «Траектория смысла: региональные СМИ на пути к эффективности и конкурентоспособности».

Корреспондент РИА «Воронеж» записала самые яркие высказывания Волина и Венедиктова о «дырах» в расследованиях Алексея Навального, журналистской этике и конфликте в Мьянме.

О президентских выборах 2018 года

Алексей Венедиктов

Венедиктов: Действующая власть пытается заинтересовать предстоящими президентскими выборами ту часть электората, которую выборы никогда не интересовали, – молодежь. В администрации президента хотят привлечь лидеров мнения молодежи к агитации за Путина. Там были так впечатлены 20-миллионными просмотрами рэп-баттлов, что решили войти в контакт с их участниками. Думаю, что мы еще увидим «лидеров молодежного мнения», которые будут агитировать за кандидатов Кремля.

Волин: Для проведения выборов нет единого лекала. На выборах президента России в 1996 году впервые появился такой элемент, как концертные бригады. До этого популярные музыканты были вне политики. Задача у них была та же самая – привлечь молодую аудиторию. Их концерты проходили под лозунгом: «Голосуй или проиграешь!». Задача была не в том, чтобы сагитировать молодежь голосовать за Бориса Ельцина, а в том, чтобы сагитировать их прийти на избирательный участок.

О шансах Навального

Алексей Волин

Волин: Шансы набрать высокие проценты на президентских выборах у Алексея Навального не очень велики хотя бы потому, что чисто психологически, когда происходят выборы, люди предпочитают отдавать голоса кандидатам, в победу которых они верят. В момент голосования человек пытается сделать все, чтобы его голос не пропал. Это похоже на скачки: люди ставят на того, кто может быть потенциальным победителем.

С точки зрения привлечения к себе публичного внимания кампания Навального ведется достаточно грамотно. Люди, которые ее ведут, четко просчитывают, что хочет увидеть и услышать электорат. С другой стороны, репутационный ущерб Навальному могут нанести два момента его кампании. Момент первый: в ходе недавних задержаний после митингов Навального пострадали рядовые участники, а капитаны движения остались в стороне. Второй момент: сейчас, когда Навальный взял курс на интенсификацию разоблачительной кампании, выходит много материалов, которые содержат фактологические «завлекухи». Там пошли большие ошибки. Несколько непроверенных и откровенно передернутых фактов снижают доверие ко всему остальному.

Венедиктов: Каждое расследование Навального публикуется на сайте «Эха Москвы». Я согласен с Алексеем Волиным в том, что в его расследованиях, действительно, есть «дыры».

На мой взгляд, кампания Навального – абсолютно трамповская. Помните, как он боролся внутри республиканской партии? И это тоже сетевая история. Это очень полезно наблюдать с точки зрения технологий. Могу сказать, что главная идея Навального – борьба с коррупцией – в нашей стране очень популярна.

Алексей Анатольевич внимательно следил за американской кампанией. Но я думаю, что его не зарегистрируют как кандидата в президенты, поэтому волноваться не стоит.

О северокорейской ядерной боеголовке

Венедиктов: Северокорейские испытания (водородной бомбы, которая может быть размещена в боеголовке новой межконтинентальной баллистической ракеты – РИА «Воронеж») очень тревожат российское правительство. Эта история опасная, потому что на протяжении 50 лет вся политика СССР и РФ была направлена на нераспространение оружия. Дело даже не в ядерной бомбе, а в ракете, которая может доставить ее в любую точку. А поскольку пока в Северной Корее ребята криворукие, мы не знаем, куда полетит ракета. Представьте себе, что там ядерная боеголовка, которая летит, куда хочет.

К сожалению, наши контакты с Кимами прерваны. Ни наш президент, ни премьер не разговаривали с северокорейской стороной больше года. Психофизически непонятно, что это за человек (имеется в виду северокорейский вождь Ким Чен Ын – РИА «Воронеж»). Эта эскалация (постепенное увеличение, усиление, расширение – РИА «Воронеж») очень опасна. И самое главное – в ней много случайностей. Раньше запуск ракеты был невозможен без определенного протокола. А сейчас товарища Ким Чен Ына никакой протокол не сдержит – как, в общем-то, и Трампа. Мы знаем, как американские ракеты полетели на Сирию, а помощник президента США по национальной безопасности узнал об этом из CNN. Случайности подобного плана очень опасны.

О Мьянме

Венедиктов: Когда началась история с Мьянмой, я тут же встретился в ресторане с Марией Захаровой (дипломат, официальный представитель Министерства иностранных дел России – РИА «Воронеж») и начал ее поить и кормить – чтобы она объяснила мне, что же у нас происходит с Мьянмой. Я выслушал лекцию – вместе со мной выслушал лекцию весь ресторан, потому что Маша говорит громко. Мьянма – это очень тяжелая история, потому что Российская Федерация поддерживает правительство Мьянмы, и мы это делаем довольно давно. Кстати, правительство Мьянмы возглавляет Нобелевский лауреат мира.

С одной стороны, народ Мьянмы является народом преследуемым, а с другой – внутри него существуют террористические организации. В современном мире нет только черного и только белого: для кого-то они боевики, а для кого-то – борцы за народную свободу и защитники народа. Эта тяжелейшая проблема, которая вдруг выплеснулась у нас в стране... Обращу ваше внимание: в Чечне и Дагестане было (имеются в виду митинги в поддержку мусульман Мьянмы – РИА «Воронеж»), а в Татарстане и Башкирии ничего не было.

О журналистской этике

Венедиктов: В 1996 году благодаря роману журналиста с санитаркой мы получили доступ к медицинской карте президента Бориса Ельцина. Ельцина готовили к операции, и каждый день мы давали новости – медицинский бюллетень по этой карте. В нашей редакции была дискуссия: насколько этично озвучивать медицинские нормы (железа в крови – столько, соли – столько). По этому поводу у нас прошло голосование, мы разошлись во мнениях. Но число сторонников таких новостей перевесило, и каждый день мы давали в новостях медицинские параметры президента. После этого пресс-секретарь президента Сергей Ястржембский называл нас «медицинским радио».

Одновременно с этим к операции готовилась жена президента Наина Ельцина. Но мы приняли решение не давать о ней никакой медицинской информации.

В каждой редакции – свой этический кодекс. Например, в уставе редакции «Эха Москвы» журналистам запрещено быть членом какой-либо партии. Да, это не конституционно. Или у тебя начальник – генеральный секретарь, возглавляющий партию, или твой начальник – редактор.

О «звездной болезни» Познера

Волин: Если мы посмотрим на людей, которые руководят средствами массовой информации, то будет сложно найти хотя бы одного выпускника журфака. Та же самая история была во времена Советского Союза: самые яркие и сильные журналисты изначально получали профильное образование по специальности, а потом уже учились писать. Всегда считалось, что научить специалиста писать намного проще, чем учить журналиста какой-то отдельной профессии и специальности.

Сегодня ситуация меняется, потому что такого удовольствия, как раньше, когда редакция могла иметь в составе специалистов по космосу, сельскому хозяйству, по физике, по балету, военному делу, – сейчас нет. Журналист может получить задание на одну тему, завтра – на другую. Он должен успеть качественно и грамотно подготовиться к тому, что он будет описывать, показывать и рассказывать. Журналист должен знать больше, чем его читатели, зрители, слушатели.

Умение выстроить коммуникацию, разговорить собеседника и вытащить из него информацию очень важно. Здесь я вспоминаю Владимира Познера, который считается мэтром отечественной журналистики. Но как всякий великий мэтр, он страдает «звездной болезнью». Не так давно он давал интервью, в котором заявил: «Я брал интервью со Шнуром. Вы знаете, Шнур оказался на редкость неинтересным собеседником». Когда интервьюер говорит, что его собеседник оказался неинтересным, это упрек не собеседнику, а человеку, который делал интервью.

Венедиктов: Я про «звездную болезнь» ничего не знаю, потому что я ей болею. У Познера она только началась. Я считаю, что «звездная болезнь» для журналиста – это плюс, а не минус. Надо понимать, что профессии журналиста не существует вообще. Внутри этого термина есть масса разных профессий, которые прямо противоречат друг другу. Это новостники, колумнисты, интервьюеры, репортеры, редакторы сайта и редакторы соцсетей.

Профессия журналиста размывается. Сейчас любой человек, у которого сейчас есть аккаунт в соцсетях, делится информацией и, кстати, дезинформацией. Люди получили доступ к распространению информации – теперь они могут сами создавать контент. «Посмотрел "Игру престолов" – г..но», – пишет такой человек. И его фолловеры принимают его мнение во внимание так же, как и рецензию профессионального журналиста. Что отличает журналиста от обычного пользователя соцсетей? Он несет ответственность за неточное распространение информации.

Как работодатель могу сказать, что современный журналист, во-первых, должен обладать IT-компетенцией. А во-вторых, он должен знать не два, а три иностранных языка.

О бумажных СМИ

Венедиктов: В последнее время я все чаще слышу о том, что бумажная пресса умирает. Это не совсем правда. Я вам приведу два примера. Четыре года назад умирающая американскую газету The Washington Post купил бизнесмен Джефф Безос (он же – основатель компании Amazon). Он пришел из области электронной торговли и сейчас – второй по богатству человек в мире. После того, как он купил The Washington Post, второй год подряд бумажная подписка растет, а в прошлом году в редакцию наняли 167 журналистов дополнительно! Как они эту бумагу реанимировали?

Я тоже провел эксперимент. Два года назад я начал издавать журнал «Дилетант». Это было вложение личных средств. Мне говорили: «Ты сошел с ума!», а сын подсчитывал убытки: «Минус 15 чизбургеров каждый день!». Так вот, могу похвастаться: в этом году я окупился на 116%!

Я призываю вас не воротить свой нос от бумажных медиа, а подумать, как их можно сделать таким образом, чтобы люди могли их потреблять. Мне кажется, что бумагу хоронить рано.