Опрос РИА «Воронеж». Как театральные деятели восприняли перформанс «Каренина»

Студенты воронежской академии искусств – воспитанники мастерской Руслана Маликова – показали 6 марта в воронежском ночном клубе Underbar трэш-мюзикл «Каренина» со сценами каннибализма и насилия. Зрители оценили провокационный спектакль неоднозначно, а в социальных сетях разгорелась дискуссия по поводу участия в нем студентов. Журналисты РИА «Воронеж» выяснили у преподавателей театрального факультета ВГАИ, выпускников и актеров перформанса: вредно или полезно студентам участвовать в авангардных постановках вне учебной программы.

Руслан Маликов, режиссер, художественный руководитель мастерской на театральном факультете Воронежского государственной института искусств (студенты участвовали в акции «Каренина» с его разрешения)

На первый взгляд, в акции, поставленной по мотивам «Анны Карениной» Льва Толстого, много наглых, смелых, не имеющих отношения к Толстому театральных проявлений. Но, во-первых, на самом деле ведется большая работа, и основной мотив – это осмысление, актуализация этого материала и этого произведения. Во-вторых, как мастер курса могу сказать, что эта достаточно смелая акция помогает ребятам и научает их не стереотипному мышлению. Это только начало пути – мы не знаем, куда мы придем. Может быть, от того, что было на этом перформансе, ничего и не останется. А может, и останется. Это отправная точка штурма каких-то смыслов, каких-то размышлений – мне кажется, она правильная и творчески смелая, и в данной работе и Виктория (режиссер Виктория Нарахса – РИА «Воронеж»), и ребята с курса показали себя настоящими бойцами – не испугались, вошли в это поле, встретились с живой публикой и не побоялись этой встречи. И это здорово.

Александр Пылев, выпускник ВГАИ 1990 года

В студенческое время мы ставили спектакли в «Рубле» – молодежном театре, который позже был снесен. Он находился на территории парка «Орленок«. Также мы играли на сцене института искусств и ездили на гастроли в Курск. Материал для спектаклей брали самый что ни на есть классический: «Пять вечеров» Александра Володина, «Три мушкетера» Александра Дюма и «Белая гвардия» Михаила Булгакова. Наши педагоги сами решали, какой спектакль ставить.

Что касается перформанса, то подобные спектакли начали ставить у нас еще в советское время. Пару из них я видел в конце 80-х в московском ТЮЗе. В постановке Достоевского на сцену выходил артист, вызывал рвоту, а потом съедал то, что исторг его желудок. Снова рвал, и снова съедал. В другом спектакле девушка садилась на горшок и читала монолог, неторопливо подмываясь на глазах зрителей, среди которых были дети. Лично у меня подобные «находки» вызвали отвращение. Беда их в том, что в таком спектакле, на мой взгляд, идет полная подмена содержания формой. Неслучайно они репетируются по минимуму: актерам не надо вживаться ни в какую роль, не надо формировать образ. Такие формы идеальны для подготовки крутого корпоратива на Хэллоуин или проведения свадьбы готов. В спектакле же должна быть мысль, даже если она затрагивает сферу эмоций или чувств.

Дарья Конопкина, арт-менеджер

Я все воскресенье провела с ребятами, я видела их лица, чувствовала их эмоции. Было волнение, определенная неуверенность, конечно же. Мы не понимали, какая публика к нам придет. А в Воронеже есть свои Энтео, с которыми я не раз сталкивалась и на менее радикальных мероприятиях. Мы не знали, как отреагирует на нас администрация клуба. Нюансы мы обсудили, но акция – это всегда в каком-то смысле сюрприз. И вот в этой ситуации студенты-второкурсники, с фактически нулевым сценическим опытом, совершили невозможное. Эта история их настолько взбодрила, собрала, что они выложились на все сто. По залу прошла такая волна энергии, какую нечасто встретишь даже на рок-концертах.

Про границы допустимого на сцене, про возможности интерпретации классики пусть рассуждают театральные критики. Я общалась с курсом до и после и могу сказать, что для них это невероятная практика. Такой совместный опыт всегда очень сплачивает, придает сил, уверенности, сильно мотивирует. Появился какой-то драйв, задор, очень полезный и мощный, который ребята обязательно используют. Спасибо огромное UnderBar за гостеприимство, музыкантам Surfer Rose и всем-всем-всем, кто нам помогал и в нас верил!

Антон Тимофеев, актер воронежского театра драмы, худрук творческого центра «Театр Неформат»

Есть этическая сторона вопроса. Так уж заведено, что студентам театрального факультета без разрешения мастера участвовать в любых посторонних постановках запрещено. Каждый преподаватель строит свою программу согласно своему опыту, и несвоевременное внедрение в процесс других знаний могут осложнить обучение или вообще свести его на нет. Преподаватель знает, насколько его ученики готовы фильтровать и систематизировать полученную информацию. И посторонний (особенно новаторский) проект может сложить неправильно ощущение профессии.

А если разрешение есть, то это уже дело студента, и его мнение, поможет это ему и нужно ли оно. Польза или вред в нашем деле – понятие достаточно растяжимое. Можно навсегда перекрыть себе восприятие и понимание классического материала, но преуспеть в современных течениях. В конце концов вред и польза полностью зависят от толковости студента. В нашей профессии часто приходится самому для себя отделять зерна от плевел. Ну, и не теряет актуальности клише: любой опыт, даже отрицательный – это, прежде всего, опыт.

Павел Сергеев, студент II курса ВГАИ, исполнитель роли Каренина

Первое, что надо сказать, – это не мюзикл и не законченное театральное действие, его нельзя воспринимать как готовый продукт. Это только начало работы: первые встречи, первые мысли и образы, которые рождались у режиссера Виктории Нарахса, были воплощены в акции. Это акция, которая была приурочена к конкретному месту – если бы она проходила в драматическом театре, она бы имела другой вид.

Второе. Поскольку это независимый проект, который запланирован на осень, получилось так, что кафедра об акции не знала. Пока сложно говорить, грозит ли нам какое-то наказание со стороны руководства. Есть напряженность: пару дней стоял мораторий не пускать нас в аудиторию без сопровождения педагога. Но мы привыкли заниматься самостоятельно, потому что театральная учеба продолжается поздним вечером. Пока каких-то конкретных санкций не последовало, на днях будет заседание, на котором что-то будут решать.

Для нас акция была пробой сил, пробой себя. Если говорить об обнаженном теле, то каждый артист должен пройти через это. То есть это та часть учебного процесса, которая не всегда заложена в учебном плане и которую сложно обойти, если ты хочешь чего-то достичь. Что касается нашего художественного руководителя, он остался доволен тем, что мы не испугались, вышли на публику и были уверены в материале. 

Нам не было стыдно за свою работу. Это не значит, что мы превратились в хулиганов – мы остались студентами, которые продолжают учебный процесс. Просто для нас это была новая форма. Что касается того, что мы разбрызгивали пиво и краску, мы об этом не думали и просто выполняли поставленную режиссером задачу.

Александр Щукин, преподаватель по сценическому движению ВГАИ и Академии творчества

В нашем вузе есть внутренние правила: если кто-то из студентов что-то показывает, особенно если художественный руководитель хочет сделать заявку на спектакль и показать его зрителям, он должен быть обязательно согласован с кафедрой. Я процентов на 99 уверен, что никто этот перформанс с кафедрой не согласовывал – ни с деканом, ни с заведующей кафедрой, ни тем более – с педагогами. Поэтому с этой точки зрения такие постановки вредны. Посмотрите: я как педагог передаю студентам традиционные ценности нашего театрального образования, а потом происходит процесс, где об эти ценности вытирают ноги. Студентам предлагают то, что они пока не в состоянии осмыслить и освоить серьезно, по-взрослому. У них еще недостаточно мастерства. А зрительская реакция, эпатаж и то, что с ними происходит в момент этого перформанса, очень сильно кружит голову и очень сильно сбивает их с учебного процесса. Мне такие вещи, конечно, неприятны. Самое главное в этом процессе – то, что эту историю затеял с ними художественный руководитель, и дети не виноваты.

Студенты могут выступать только в постановках, одобренных кафедрой. Вот у меня был на выпуске спектакль по Алексею Слаповскому – «Голая комната». Мне казалось, что там все чудесно. Я сам, будучи студентом, работал над этим материалом. В Дом актера на спектакль уже билеты продали. Но кафедра мне сказала: «Саш, ты же нам не сдал этот спектакль». Это был тизер – те же наброски. Но мне напомнили, что билеты проданы, и за качество спектакля надо отвечать. В итоге преподаватели посмотрели его и сказали: «Это ужасно». Я тоже посмотрел на него сторонними глазами и понял, что это ужасно. Пришлось отменить спектакль и отдавать билеты. Хотя там не было голых людей – просто студенты слабенько работали.

Контекст

Тизер (набросок) будущего спектакля «Каренина» поставила московский режиссер Виктория Нарахса. Провокационный перформанс, насыщенный сценами насилия, показали студенты мастерской Руслана Маликова. Молодые воронежские актеры, среди которых – беременная девушка – раздевались, обливали себя молоком, брызгали на зрителей водоэмульсионной краской, похожей на кровь. На протяжении всего театрального действа на сцене играли музыканты. Одновременно читались фрагменты из романа Льва Толстого «Анна Каренина».