Опрос РИА «Воронеж». Как горожане отнесутся к строительству крематория

Власти Воронежа объявили публичные слушания о выделении участка для строительства крематория рядом с Юго-Западным кладбищем. Вне зависимости от результата публичных слушаний крематорий в городе появится – если мэрия и инвестор, ООО «Городская похоронная служба», выполнят условия контракта (на слушаниях речь пойдет о месте его размещения).

Крематории уже работают как минимум в 17 российских городах, и не всегда их строительство местные жители воспринимали спокойно. К примеру, в Волгограде горожан возмутило соседство крематория с жилыми домами, православным храмом и детскими садами.

Корреспонденты РИА «Воронеж» спросили воронежских священнослужителей, общественников, ученых и представителей бизнеса, нужен ли крематорий в Воронеже и как к его появлению отнесутся горожане.

«Крематорий – тоже бизнес»

Анатолий Шмыгалев, депутат Воронежской областной думы, председатель совета директоров строительной компании «Инстеп»:

– Крематорий – это совершенно нормально. Они есть во всем мире и во многих крупных городах России. Другое дело, что крематорий – это тоже бизнес, и важно, в чьи руки он будет отдан. У человека должна быть альтернатива: хочет он быть кремированным или захороненным по привычным традициям. Лично я вижу только плюсы в появлении крематория в Воронеже. Единственным отрицательным моментом может быть экологический вопрос. Одно дело – традиционное захоронение и естественный процесс распада и минерализации, и другое дело – сжигание, которое предусматривает выброс в атмосферу газов и продуктов горения.

Владимир Варава, доктор философских наук:

– Смерть – наиболее таинственный феномен бытия, отношение к которому представляют собой самый консервативный элемент культуры. Сейчас налицо противоречие: с одной стороны, государство ориентирует нас на традиционные ценности, с другой – очевидная вестернизация в этой традиционной сфере. Модернизация похоронных обрядов, к которым относится и сожжение тел умерших, на мой взгляд, преследует прагматические, коммерческие интересы, а не духовные, если упор делается на экологические и экономические факторы. Многое будет зависеть от того, как к строительству крематория отнесется православная церковь. Обряд кремации не в православных традициях, он свойственен индуизму. Но даже безотносительно религиозных верований это может насести психологическую травму людям, теряющим близкого человека. Есть такие понятия, как духовный менталитет, культурный код, которое шире веры или неверия и в которых нет положительного отношения к кремации. Если люди соглашаются на это действие, то это свидетельствует о серьезной ценностной деформации в глубинных национальных слоях культуры. 

Александр Попов, руководитель регионального учебно-ресурсного центра «Доступная среда»:

– Думаю, крематорий в Воронеже нужен. Для многих 70-100 тыс. рублей за захоронение – просто неподъемная сумма. К тому же лично я знаю людей, которые в открытую говорят, что не хотят своих родственников и потомков заставлять потом ходить куда-то, тратить время и силы на уборку могил. Пусть просто помнят, этого достаточно.

«Сжигать тела – не в православной традиции»

Иерей Виталий Котарев, настоятель храма Рождества Христова на Придаче:

– С точки зрения православия кремация неприемлема. Погребение должно быть. Из земли взят и в землю отыдеши. По возможности мы стараемся людей просвещать. Не себя одного спасать, но и людей вокруг. Плачевно, конечно, и что люди в последнем желании просят свой прах в какую-то коробочку собрать и над морем развеять.

Протоиерей Алексей Спицын, настоятель храма Иконы Матери Божией «Взыскание погибших»:

– Православная церковь относится отрицательно к похоронам с помощью крематория. Сжигать тела людей – не в православной традиции. На Руси испокон веку хоронили людей в земле, и нет нужды этот обычай нарушать. У нас нет проблемы территорий, которая существует в столичных мегаполисах и островных государствах. В окрестностях Воронежа достаточно земли для захоронений.

«Для нашей культуры это не совсем чуждо»

Николай Сапелкин, историк-религиовед:

– Впервые я услышал о крематориях еще в детстве, когда моя бабушка, воспитанная в дореволюционных традициях, говорила, что сжигать людей – это самая опасная и страшная традиция. Уже учась в университете, я узнал о традиции наших предков славян сжигать тела усопших. То есть для нашей культуры это не совсем чуждая традиция. В православии тоже есть мнение, что не так важно, в каком виде прах погребен в землю, возрождение души все равно произойдет. Я знаю ситуацию в городе с нехваткой площадей под кладбища и вообще всю ситуацию, связанную с похоронным бизнесом, поэтому считаю, что крематорий в Воронеже имеет право на существование. Но человек должен сам решать, будет ли он кремировать близких – это не должно быть обязательное указание для всех. Также нужно четко определить, где будут захораниваться урны с прахом. Если каждый будет завещать, чтобы его прах развеяли над родным полем или еще где-то, сложно предугадать, как это воспримут другие. И еще один вопрос – если в Воронеже появится крематорий как новый вид ритуальной услуги, каким образом он будет рекламироваться. Здесь все должно быть очень деликатно, а не выглядеть как навязывание.

Иерей Евгений Лищенюк, настоятель Богоявленского храма:

– Церковь положительно относится к традиционной форме погребения в земле, по канонам православной церкви. В то же время на спасение души человека не влияет форма погребения: так, мы знаем, что есть мученики, которых сжигали. Вообще предание тела огню – это восточная традиция, которая западными странами была перенята как экономически выгодная. Но в христианских традициях – лучше, чтобы человек был предан земле, чтобы его отпел священник, отслужил панихиду. Может быть, в Москве, где погребение на кладбище уже становится роскошью, и допустим крематорий, но в нашем регионе достаточно земли, и обоснованной необходимости в этом нет.

Александр Мамаев, психолог:

– Как это странно ни звучало бы, кремация – мое давнее осознанное желание. Мне категорически не нравится традиция закапывать тела в землю, где их несколько лет будут потреблять в пищу черви. Только представьте, комок червей не спеша расползается по вам, ест глаза, устраивает во рту свои домики... Во-вторых, наши кладбища, помимо того, что занимают огромные площади, еще и жутко выглядят. Ну, посмотрите на католические кладбища: аккуратный газончик, небольшие надгробные таблички, все светло, чисто, аккуратно и никакого пафоса с огромными крестами и гранитными памятниками. В-третьих, кремация не выглядит так уныло, как наши затяжные похороны с оркестром, играющим похоронный марш полдня. Я хочу сказать, что в похоронах, конечно, нет ничего веселого, но зачем нагнетать и без того печальную ситуацию? Ну и, в-четвертых, с РПЦ у меня вообще сложные отношения.

Контекст

Мэрия Воронежа предложила отдать под крематорий участок на улице 9 Января, 217в площадью 9 тыс. кв.м, примыкающий к Юго-Западному кладбищу. Публичные слушания по вопросу перевода участка в зону спецназначения пройдут в Доме архитектора 18 мая. Если предполагаемый участок отдадут под строительство объекта, на нем появится крематорий без подготовительных и обрядовых процессов с одной однокамерной печью и колумбарием. Крематорий будет относиться к предприятиям II класса санитарной вредности с санитарно-защитной зоной 500 м, а ближайшая жилая застройка расположена на расстоянии 900 м от него.

Строительством первого воронежского крематория займется ООО «Городская похоронная служба» – фирма, которая наряду с мэрией является учредителем ПАО «Воронежское похоронное бюро» (ВПБ). Объявляя о реформировании городской системы ритуального обслуживания, мэрия требовала от инвестора привлечь в ВПБ не менее 250 млн рублей, которые пойдут на благоустройство кладбищ. Из них на создание двух новых кладбищ муниципалитет намерен направить 150 млн рублей, оставшуюся часть компания-инвестор должна вложить в существующие кладбища.

Из девяти воронежских кладбищ для захоронения официально открыто только одно – Буденовское (на остальных захоронение производят в ограду к близким родственникам).