Общественник Михаил Огнев: «Контроль за нацпроектами должен учитывать мнения всех»

Общественник Михаил Огнев, возглавляющий воронежское военно-патриотическое объединение «Сила – в Единстве», предложил привлечь молодежные организации к общественному контролю за реализацией нацпроектов. Инициатива прозвучала в Совете Федерации на круглом столе «Лучшие практики участия молодежных организаций в проведении общественного контроля за реализацией национальных проектов» 5 декабря 2019 года.

«Сила – в Единстве» уже имеет опыт участия в нацпроекте «Культура» в формате международной акции – активисты восстанавливают памятники советским воинам в Польше. В 2019 году организация получила президентский грант, который позволил обновить памятник командиру «Молодой гвардии», Герою СССР Ивану Туркеничу в польском городе Жешув, а также могилы чеченскому и грузинскому воинам Абдуле Ахтаеву и Александру Абашидзе в городе Дукля.

Михаил Огнев рассказал, как общественная дипломатия помогает объединять русский и польский народы и зачем контролировать реализацию нацпроектов.

«Решил, что могу принести пользу как общественник»

– Михаил, кто вы по специальности, чем занимаетесь?

– Я родился в Воронеже, окончил факультет радиофизики и электроники физфака ВГУ. Был капитаном молодежной сборной Воронежской области по баскетболу. В 1990 году участвовал в последних всесоюзных детских соревнованиях, которые проходили в Воронеже. Это был мой первый выход на международную спортивную арену. После университета работал в дистрибьюторских компаниях. В 24 года возглавил отдел логистики в крупной коммерческой структуре. С 2010 года начал взаимодействовать с общественными структурами, в том числе федеральными и международными. Это и «Офицеры России», и российская секция Международной полицейской ассоциации. А в 2017 году зарегистрировал региональную молодежную общественную организацию «Сила – в Единстве».

– Что вас подтолкнуло заняться общественной деятельностью?

– Информационная война против России на Западе. Это и проявление русофобии, и переписывание истории с целью создать из России образ врага. К сожалению, это происходит и на постсоветском пространстве. В 2009 году я побывал в Киеве в Национальном музее Голодомора-геноцида. Посетители музея приходят к выводу, что в геноциде украинского народа виновен СССР. Власти Украины вкладывают в сознание подростков, что современная Россия – правопреемница Советского Союза и виновна в массовой гибели украинцев. На мой взгляд, это пример информационной войны. В 1920-1930-е в СССР была сложная ситуация повсеместно, многие знают о голоде в Поволжье, было тяжело всем народам.

Такое же отношение к нашей стране в Польше, где после принятия закона о декоммунизации уничтожают памятники воинам-освободителям. К сожалению, на уровне государственных регуляторов мы действуем неэффективно – официальная дипломатия России, проводимая в западных странах, проходит через множественные фильтры спецслужб. Я решил, что могу принести пользу как общественник. В основе моей деятельности – общественная дипломатия. Это помощь в разрешении внутренних и внешних проблем государства, которая реализуется через неофициальные контакты. По сути, это живое общение с людьми западных стран и нахождение общих точек культурного соприкосновения.

«Я получил поддержку поляков»

– Два года подряд вы восстанавливаете в Польше памятники советским воинам. Почему выбрали именно Польшу?

– Мой дед Николай Васильевич Огнев воевал в Польше и получил награды за вклад в ее независимость. Когда памятники его однополчанам начали уничтожать, я решил действовать. В 2018 году восстановил памятники в городе Зомбковице-Сленске. Мой дед воевал как раз в этом регионе, именно с него я и начал. Я получил поддержку польских граждан. Сделал вывод, что поляки нормально относятся и к россиянам, и к России. Многие не поддерживают официальную политику Варшавы.

– А примеры?

– Первый пример – мы встретились с общественниками в Зомбковице-Сленске. На мой вопрос, почему они разрушают советские памятники, они ответили: «У нас нет проблем с Россией, и, чем дальше от Варшавы, тем народ умнее». Второй пример – буквально на следующий день мы пошли к мэру, и он нас принял и подписал все документы, разрешающие ремонтные работы. Через два месяца мы восстановили на мои средства первый памятник. После этого я понял, что модель общественной дипломатии работает.

– На этом вы не остановились?

– В 2019 году в городе Жешув мы восстановили памятник Ивану Туркеничу. Перед этим объявили конкурс на тему освобождения Польши советскими войсками. Информацию разослали через соцсети, СМИ в российские и польские учебные заведения. Мы получили около 400 работ. Победил десятилетний польский мальчик. Лучшие работы конкурса вошли в сборник, который мы презентовали на научной конференции в сентябре 2019 года. На нее пришли польские ветераны, общественники, представители нашего генконсульства, студенты и школьники.

«Наши предки вместе победили нацизм»

– Сколько всего могил и памятников удалось восстановить в Польше?

– В Замковице-Сленске нами был восстановлен обелиск на кладбище в центре города, где в 90 братских могилах похоронены воины Красной армии. В 2019 в Жешуве наш бюджет позволил восстановить только огромный обелиск и могилу Ивана Туркенича и могилы двух воинов. Для сравнения: на кладбище похоронено 2217 советских солдат в 70 братских могилах. В 2020 году планируем продолжить работу на этом кладбище.

– Кто эти двое воинов, могилы которых вы восстановили?

– Это грузинский воин Александр Абашидзе, который похоронен в братской могиле, и чеченский подполковник Абдула Ахтаев, который погиб в Польше и должен был получить звание Героя Советского Союза, но остался единственным похороненным бойцом в Жешуве, кто его не получил. Это произошло по политическим причинам: в 1944 году в ходе операции «Чечевица» чеченцы и ингуши были депортированы в Среднюю Азию. Сейчас мы ходатайствуем президенту России о присвоении звания героя этому бойцу. На днях со мной связался бывший министр Чечни, профессор Чеченского госуниверситета. Он пригласил членов нашей организации в Грозный. Для чеченцев Абдула Ахтаев – знаковый воин, герой. Их тронуло, что мы, российские общественники, обратили на него внимание.

– Как планируете развивать международное сотрудничество в 2020 году?

– На кладбище в Жешуве продолжим восстанавливать могилы советских воинов – представителей разных народов. Мы нашли еще одного человека из Воронежской области, белоруса, грузина, узбека, армянина, казаха, украинца, еврея. Восстановив кладбище, мы хотим пригласить на его торжественное открытие родственников похороненных солдат и представителей Белоруссии, Грузии, Армении, Украины, Казахстана, Узбекистана и других стран постсоветского пространства. Так подчеркнем интернациональный феномен Красной армии и то, что памятники нам помогает восстанавливать польская общественность. Мы попросим их взять с собой землю с малой родины воинов. Родная земля их не дождалась, но я надеюсь, что ее привезут их потомки через 75 лет после Победы. Наши предки вместе победили нацизм, они похоронены в одном месте. Это точка объединения культур.

«Восстановим памятник под Воронежем»

– Михаил, вы сказали, что первый памятник вы восстановили за свой счет. У вас есть бизнес?

– Да, на второй памятник я тоже частично потратил свои средства. На оба памятника – почти миллион рублей. Действительно, с 2010 года я начал заниматься бизнесом. У меня есть небольшой коммерческий проект – логистическая компания, которая специализируется на транспортных услугах и отделочных подрядных работах. Это некрупный бизнес. Благодаря ему я подпитываю общественные инициативы. Если мы живем в государстве и получаем от него прибыль, то инвестировать в его будущее – наша обязанность.

– Не боитесь, что памятники разрушат вандалы?

– Когда мы подписывали договор с польской стороной, они обязались в течение трех лет охранять восстановленные нами памятники и места захоронения.

– Не планируете ли заняться обновлением памятников воинской славы в Воронежской области?

– Да, я поставил себе такую задачу на 2020 год. Например, в селе Гремячьем Хохольского района мы присмотрели один разрушающийся от времени памятник, который будем приводить в порядок.

«Мы на 100% увеличим качество сданных по нацпроектам объектов»

– Вы выступили с инициативой участия молодежных общественных структур в реализации нацпроектов. Для чего это нужно?

– Истинный посыл нацпроектов – сделать что-то правильное и позитивное в тесном взаимодействии общества и госструктур. Основная цель контроля не только в том, чтобы предотвратить коррупцию в рядах чиновников. Главное – самому обществу вместе с государством принимать участие в реализации нацпроектов.

– Как это будет выглядеть на практике?

– Например, есть некий социальный объект – поликлиника, дорога, школа... Если говорить о том контроле, который есть сейчас, то несоответствия в нем находят на этапе, когда объект сдан. Общественники начинают говорить о том, что при его воплощении возможно имела место коррупция.

Недавно я был у знакомого в одном из районов области. Ему нужно было сделать колодец. Он обратился в управу. Там дали разрешение, но рекомендовали взять разрешение и у Автодора. Как оказалось, по документам на месте колодца лежит асфальт, а на самом деле его нет. Кто-то списал деньги за проложенный асфальт, которого по факту нет. Это случай той самой коррупции и необходимости общественного контроля.

Но почему бы не сделать превентивную меру, не допустив такой ситуации? Тот, кто выиграл тендер, должен качественно провести работы. Почему бы в момент приемки объекта не ввести комиссию из общественников, которая была бы заинтересована в этом объекте? Без подписей комиссии объект не принимать.

– В рамках нацпроекта «Здравоохранение», например, для поликлиник и больниц закупается медицинская техника. Как вы, непрофессионал, поймете, соответствует ли она требованиям или нет?

– А как это происходит сейчас? Чиновники, которые занимаются закупками, – не великие профессионалы именно в медицинской технике. Они не опираются на свое частное мнение. Скорее всего, у них есть регламент привлечения какой-то экспертной организации, а задача чиновника – проверить документацию экспертной организации и заявленной. Если он находит соответствие и ставит свою подпись, то это очень хорошо. А если находит несоответствие и ставит подпись, то это как раз тот случай, когда дороги нет, а по документам есть. Поэтому члены общественного контроля не обязательно должны быть профессионалами. Они могут привлечь сторонних экспертов.

Подчеркну, что сейчас общественный контроль часто понимают как разоблачение чиновников. Но у чиновников задач больше, чем они могут их решить. А если подключится общественность, то это будет гораздо эффективнее.

– Разработкой программы общественного контроля будет заниматься ваша организация «Сила – в Единстве»?

– Да.

– А сколько сейчас в ней членов?

– Наша организация состоит из трех блоков: экспертный совет, в котором 20 человек (занимается стратегическим планированием деятельности организации), центральный исполнительный комитет (ядро, которое решает тактические задачи, организует процесс) – в нем 15 человек, и наши волонтеры – студенты до 25 лет. Формально в организации 70 волонтеров, неформально к ней имеют отношение еще около 70 человек. У нас широкая структура, которая объединяет людей из разных ведомств – МВД, ФСБ, ДОСААФ, Нацпалаты, «Единой России». Это профессионалы, каждый в своей области. Любой общественный контроль должен учитывать мнения всех слоев общества, которые эти люди представляют.

– Как считаете, что общественному контролю будут рады чиновники?

– Если нашу инициативу поддержит губернатор, нам никто не помешает. Еще раз подчеркну: мы не хотим кого-то обвинять, а стремимся к улучшению качества работ. К общественному контролю нужно привлекать не только меня и мою организацию, а тех общественников, которым небезразлична реализация нацпроектов, которые заинтересованы в качестве социальных объектов в первую очередь, так как именно им пользоваться этими объектами. Я просто сформулировал идею. И если она приживется, то модель общественного контроля можно применить повсеместно.

– Уже есть наметки, с чего начать?

– Есть только рабочая модель, которую я предложу через Общественную палату Воронежской области, через облдуму. А дальше будем смотреть, как эту модель применить.