На спектакле Deca Dance в Воронеже танцоры падали на сцене и приглашали зрителей на танец

В Воронеже открылась региональная программа международного Чеховского фестиваля – в этом году он выступает партнером Платоновского и привез в Воронеж три зарубежных постановки. Первой из них стал спектакль Deca Dance всемирно известного израильского танцевального коллектива «Батшева Данс Компани», который показали вчера на сцене театра оперы и балета. Еще одно представление ждет воронежцев сегодня.

Худрук спектакля Охад Наарин считается одним из лучших балетмейстеров конца 20-го века, но сравнить Deca Dance хоть с чем-то – сложно. Начало спектакля не похоже на его конец, а один отрывок – на другой. Спектакль состоит из хореографических фрагментов, которые создавались в течение двадцати лет (премьера постановки под этим названием прошла в Тель-Авиве десять лет назад). На протяжении этого времени конструкция спектакля менялась в зависимости от того, где и в каком составе он исполняется.

– Спектакль постоянно меняется, в этом суть его кода, его структуры, - рассказал накануне спектакля хореограф Охад Наарин. – Всего два дня назад я один фрагмент убрал, а десятиминутный кусочек добавил. Для нас это как детская площадка, где мы можем конструировать танец из того, что есть в багаже танцоров. Десять лет – это большой срок, и за это время я научился создавать такую сетку безопасности танцоров. Это важно, потому что танец - это очень личное, он обладает огромной эмоциональной и взрывной силой. И вот в этом танце мы пытаемся выразить наши страхи, наших демонов, наши чувства в чистой форме.

Однако все эти разные, на первый взгляд, фрагменты определены общей техникой, которая разработана самим Наарином и называется "гага". Гага объединяет элементы классического балета, восточных танцев, джаза, латины и даже йоги. Это танец, который, с одной стороны, основан на чувственности, а с другой – направлен на демонстрацию возможностей пластики тела. По ходу спектакля возникает ощущение, что артисты - не обычные люди, а резиновые куклы без костей и суставов: они сгибаются в любую сторону, но тут же распрямляются, буквально взлетают на шаткие складные стулья и совершенно меняют положение и, кажется, даже форму тела за доли секунды. При этом, по словам хореографа, гага - техника доступная каждому. Открытые уроки по обучению основам гага постоянно проводятся в Тель-Авиве и других городах Израиля.

Труппа Наарина - интернациональная. В ней есть танцоры из разных стран, есть израильтяне, азиаты, африканец и даже одна русская танцовщица из Москвы. По словам хореографа, у всех у них разная подготовка, но объединяет их не танцевальная школа, а общее понимание смысла танца. В номерах "Батшевы" действительно ощущается, что, хотя каждый танцор исполняет то или иное движение по-своему, не стремясь жестко синхронизировать свою пластику с другими исполнителями, как это принято, к примеру, в классическом балете, все равно общие танцы выглядят удивительно гармонично.

– Школа очень важна, и мы все должны помнить, откуда мы. Но в то же время танцор должен танцевать так, чтобы никто не мог сразу определить, что это за школа. Для меня балетная техника – это набор инструментов, но не хореография. То, что мы делаем – это не балет. Это включает в себя балет, у всех моих танцоров есть и балетная подготовка. Но спорить, какая из школ правильная или неправильная - значит терять время. Это не о балете. Это вопрос виртуозности, мастерства, страсти и это очень лично. Иногда я могу оказаться в Финляндии, и там найти танцора, который понимает меня лучше, чем мой соотечественник, который вырос рядом со мной. Мы ответственны за то, чтобы наши танцоры смогли открыть в себе чувства, открыть новые пространства.  Охад Наарин

Спектакль в Воронеже начался с того, что артисты, одетые в костюмы, белые рубашки и шляпы (отличить, где мальчик, а где девочка, было невозможно) исполнили невероятно ритмичный, почти первобытный танец под музыку, напоминающую африканские ритуальные песни. По ходу танца актеры постепенно скидывали с себя вещи, пока не остались в трусах и полосатых майках. Казалось бы, стиль предстоящего спектакля понятен – но нет: теперь несколько человек в майках какое-то время просто стояли на сцене не шевелясь, затем стали двигаться маленькими шажками туда-сюда. После них на сцену вышли несколько танцоров в широких холщовых штанах и стали бегать друг за другом, бороться и обниматься. Затем выставили на сцену эмалированное ведро с грязью и стали поочередно ею обмазываться. Впрочем, делали они это с такой потрясающей пластикой, что зрители и это приняли с восторгом. Затем один из танцоров, фыркая и брызгаясь, вымылся тут же, на сцене, воду вытерли, а танцоров-мужчин сменили две девушки в черных костюмах с неоновой отделкой, которые станцевали очень странный танец, напоминающий движения механических кукол под электронную обработку Равеля.

Музыка тоже менялась неожиданно : то это было что-то этническое, потом внезапно появился джаз, затем ча-ча-ча, а ее сменила странным образом обработанная попсовая мелодия. Кстати, в создании музыки для своих постановок Охад Наарин участвует сам.

В какой-то момент танцоры и вовсе спустились со сцены в зал и нашли себе партнеров – большинство выбрали девушек в ярких платьях, кто-то притащил молодого человека в джинсах и футболке – вытащили их на сцену и устроили танцы, не потеряв при этом ни порядка, ни ритма. На этом месте зал просто взорвался одновременно смехом, аплодисментами и криками «Браво!». 

После этого номера последовало еще несколько совершенно разноплановых номеров – от драматических характерных танцев до совершенно юмористических композиций (в одном из номеров, например, пока все участники ансамбля со звериной серьезностью сгибались и разгибались под ритмичную этно-музыку, один из танцоров все время нарушал общий ритм, падая, как только до него доходила очередь), тем не менее не вызывающих впечатления «сборной солянки», а выстроившихся в итоге в общий спектакль.

Реакция зала на представление была потрясающей: сначала танцорам просто бурно аплодировали после каждого номера, потом зрители стали хлопать во время каждой паузы, а к концу представления сопровождали аплодисментами уже и весь танец в режиме нон-стоп. После окончания спектакля зал долго аплодировал стоя.