Читатели будущего. Книжные эксперты в Воронеже – о том, как выбирать литературу для детей

Что изменилось на книжном рынке с принятием закона о возрастных маркировках? Полезны ли эти маркировки на практике? Стоит ли давать ребенку свободу выбора книги и как не ошибиться в этом выборе самим? Мнения экспертов книжного рынка и родителей, собранные в ходе фестиваля детской и юношеской литературы «Читай-Болтай», – в материале РИА «Воронеж».

Что поможет грамотно выбрать книгу?

Александр Акулиничев, начальник отдела PR издательства «КомпасГид»:

– Чтение обзоров от других читателей и блогеров, рецензий от журналистов, аннотаций с возрастным адресом – это может что-то прояснить. И, конечно, нужно просто включать собственные родительские мозги и прикидывать, сможет ли ваш ребенок это понять и оценить. Корень проблем родителей, боящихся наткнуться на книжку, которая не подходит их ребенку, не в законе и не в маркировках, а в том, что у нас не развито экспертное сообщество. Мы сейчас на литературном фестивале, но если я попрошу назвать литературных критиков, которые пишут о детской литературе, хорошо, если прозвучат две-три фамилии. По факту у нас нет экспертов, которые внятно рассказали бы про все книжки, объяснили бы, какому возрасту что подходит, и родители находятся в информационном вакууме, не понимают, где и что искать. Самые продвинутые родители сегодня – те, кто подписывается на аккаунты издательств в соцсетях и следит, какие книжки там мелькают. Но и таких довольно мало.

В чем реальная польза возрастных маркировок?

Александр Акулиничев:

– Этот закон очень сильно усложнил нашу жизнь – пользы от него сильно меньше, чем вреда и дополнительной работы. Маркировки 6+, 12+, 16+ и все остальные очень мало говорят о содержании книги. Гораздо больше о том, кому книга подходит, скажут классические надписи в аннотации, знакомые нам с советских времен: «для дошкольного возраста», «для младшего школьного возраста», «для старшего школьного возраста» и так далее. Несмотря на кажущуюся обтекаемость, такие формулировки более содержательны, чем циферки. Не говоря уже о том, что ни журналисты, ни блогеры, ни самые обычные читатели часто до конца не понимают, что означают эти цифры и зачем они нужны. Например, ограничение 6+ не означает, что книга подойдет семилетнему ребенку: 6+ может стоять на книге про 17-летнего подростка. Эти цифры с плюсиками говорят только о типе лексем, которые присутствуют в книге. То есть в книге 0+ не будет ни одного ругательства, даже типа «дурак» или «идиот» (эти слова – 16+). И каждая возрастная категория отсекает слова, которые могут и не могут быть употреблены. Тот факт, что в категорию бранных слов в России попадает слово «дурак», но не попадает слово «гнида», – конечно, полный абсурд.

Единственное, что нам может дать маркировка в текущем виде, – по ней можно оценить степень насилия. В книге 0+ никто не умирает, в книге 6+ кто-то может умереть, но всем будет очень жалко, что так случилось, в книге 12+ человека могут убить, но того, кто убил, осудят, в книге 16+ убьют с подробностями и, возможно, уже не осудят, ну а в 18+ все будет с подробностями: кровь, кишки и все остальное. Больше о книге по маркировке ничего понять невозможно.

Как родители выбирают книги?

Игорь Иосифов, продавец-консультант книжного клуба «Петровский»

– Мы живем с этим законом уже семь лет, и подход родителей к выбору книг изменился. Теперь первое, что они делают, – переворачивают книгу и ищут возрастное ограничение. Чаще всего следующий вопрос: «Я же вас просила книгу для трехлетнего, почему вы мне даете 0+?» Еще часто родители оценивают название и недоумевают, почему, например, книга с категорией 12+ называется «Кроваво-красная машинка». Всему виной неправильная трактовка этих «плюсов».

Галина Баканова, мать 13-летней девочки:

– Зачастую я действительно ориентируюсь на маркировку при выборе книги для ребенка, и, например, значок 18+ вполне может стать поводом для отказа в покупке. Но на самом деле подростки все равно найдут ту литературу, которую хотят прочитать, – возьмут у друзей, скачают. Поэтому есть смысл не строго запрещать что-то, а обсуждать, смотреть отзывы, о чем вообще книга, кому она подойдет.

Евгений Харченко, отец пятилетней девочки:

– Я читаю Варе книги, которые интересны мне самому. Например, мы с ней уже прочитали «Хоббита», у которого возрастное ограничение 12+. Я самостоятельно слежу за тем, какие слова или сцены могут причинить ей травму. Например, до определенного возраста вместо «умереть» я читал «уснуть», но сейчас уже и этого не делаю. На сцены распития алкоголя она и сама не обращает внимания. А вот, к примеру, в сказках Андерсена, подходящих по закону маленьким детям, зачастую встречаются предложения длиной в четыре строки, со сложными причастными и деепричастными оборотами. Они как раз оказываются непонятными – приходится останавливаться, разбивать их на части и объяснять дополнительно или вообще пропускать, как и длинные пейзажные описания.

Могут ли родителя наказать за чтение «взрослой» книги ребенку?

Александр Акулиничев:

– К счастью, закон регламентирует только деятельность издательств, кинопроизводителей и других подобных организаций. Родитель может читать своему ребенку все, что только захочет, – хоть Чака Паланика в пять лет, санкций по отношению к родителю быть не может. По отношению к издательству – в теории да, но реальных случаев, когда издательство наказали бы за неверную маркировку, мы пока не встречали. Были другие ситуации – когда издательство принимало решение просто не выпускать определенное произведение, потому что вместить его в возрастную категорию было невозможно. Например, был случай с так называемым young adult романом (young adult – в переводе с английского «молодой взрослый» – литературное направление, рассчитанное на подростков и молодых людей примерно от 12 до 20 лет. – Прим. РИА «Воронеж») немецкого писателя. Одним из героев книги был 17-летний подросток-гомосексуал, то есть нам пришлось бы ставить на него метку 18+, хотя книга объективно рассчитана на читателей 15–16 лет. То есть таким подходом мы искусственно отсекли бы часть аудитории. Другой случай был с потрясающим детективным романом британской писательницы о мальчике 12 лет, который потерял друга и разыскивает его. Минус был всего один: родители этого мальчика – гомосексуальная пара, он называет их обоих папами, и нивелировать это в тексте было невозможно. Выпустить такое в России мы могли только с пометкой 18+ и в целлофане, хотя книга рассчитана на 12-летних. Вывод – эта книга просто не попадает в Россию. И подобных случаев много во всех издательствах страны. К сожалению, мы вынуждены признать, что занимаемся самоцензурой.

Как дети выбирают книги?

Игорь Иосифов:

– Несмотря на то что сегодня все шире становится жанр young adult, большинство подростков упираются в так называемый список абитуриента. Это Рэй Брэдбери, «1984» Оруэлла, Ремарк, антиутопии и другая классика XX века. Это список, который с годами почти не меняется. Также подростки часто ищут что-то, что мелькнуло в Instagram. Например, в последний год это «Мятная сказка» Александра Полярного, которую покупают исключительно для того, чтобы сфотографироваться с ней и стаканчиком кофе. Мы стараемся поймать этих ребят и объяснить им, что на Брэдбери литература не остановилась.

Александр Акулиничев:

– В России у детей зачастую нет карманных денег, которые они могли бы тратить на книги. Хотя, конечно, это не основная причина, по которой дети не сильно разбираются в современной литературе. Есть своеобразный родительский тоталитаризм: у меня кошелек – я решаю, что покупать. В том числе из-за этого у ребенка до определенного возраста отсутствует ответственность за собственное чтение: за него выбирает школа, мама, папа, бабушка, ему диктуют какие-то списки. Конечно, мы очень радуемся, когда на книжных ярмарках и фестивалях видим детей, которые сами выбирают себе книги. Например, на прошедшей недавно ярмарке NonFiction я видел потрясающую группу шестилетних детей с преподавательницей, которые пришли со специальными буклетами. В них дети записывали название издательства, название книги, ее цену и свою потенциальную оценку этой книжки. И в конце, пройдя по всей ярмарке, они принимали взвешенное осознанное решение, что им приобрести. Это читатели будущего, я в них верю.

Современные книги могут навязывать детям нетрадиционные взгляды?

Игорь Иосифов:

– Наверное, у читателя может возникнуть вопрос: а зачем вообще такое печатать? Зачем издавать в России книжки про детей однополых родителей, про умерших родственников, про девочек, которые не хотят играть с куклами, и какие-то другие неформальные вещи? Здесь важно понимать, что есть, конечно, какие-то вневременные общечеловеческие темы, но мир постоянно меняется. Каждый день возникает множество новых вещей, которые раньше замалчивались или табуировались. И ребенок в любом случае задается вопросами: «Что происходит? Почему это так?» Это не значит, что он ищет пример для подражания. Он просто хочет понять. И нет ничего плохого в том, чтобы узнать это из книг. Наоборот, художественная литература дает возможность проиграть ситуацию эмоционально, рассказать ребенку о том, что ему неведомо, на понятном языке. Сейчас множество современных книг – на темы, кажущиеся сложными, и лично я невероятно жалею, что их не было в моем детстве. Я бы многие вещи понял гораздо раньше.

Ксения Кузьмина, мать 12-летней девочки и шестилетнего мальчика:

– У детей возникают вопросы об устройстве мира независимо от того, читают они книги или нет. Например, недалеко от нашего дома есть мусорка, на которой живет женщина. Каждое утро, когда мы с сыном идем в садик, она сидит возле помойки – и сидит, кстати, всегда с книгой. И сын задается вопросом, почему она там сидит и почему живет на мусорке. То есть необязательно читать книги на сложные темы, чтобы что-то такое узнать, – в жизни подобных вещей хватает.