Большой террор. Воронежский герой «Черных камней»: «В лагере спасали стихи»

РИА «Воронеж» продолжает спецпроект «Большой террор». Журналисты и эксперты проекта рассказывают, как воронежцы пережили самые кровавые годы сталинского режима, о жертвах и палачах, об отношении нынешних поколений к событиям того времени.

Основные репрессии пришлись на 30-е годы ХХ века, но громкие политические процессы были и в послевоенные годы. В 1949-м в Воронеже был раскрыт настоящий заговор. На скамье подсудимых оказались не мнимые японские шпионы и бывшие кулаки, а члены настоящей антисталинской организации — Коммунистической партии молодежи (КПМ). Из 50 заговорщиков – половина оказались в тюрьме, в их числе – Вячеслав Рудницкий. Именно о Рудницком написал в «Черных камнях» его друг и соратник по организации Анатолий Жигулин.

О резонансном процессе, казахстанском Степлаге и своем отношении к Сталину – Вячеслав Рудницкий рассказал корреспондентам РИА «Воронеж».

«Сталин — не вселенское зло»

Заговорщиков из воронежской компартии молодежи посадили по личному приказу Сталина, но Рудницкий не готов сегодня бросить камень в «отца народов».

– Не считал и не считаю Сталина виновником всех наших бед. Его делают вселенским злом и неумным человеком, а он был не дурак. Не думаю, что кто-то виноват в моей судьбе. Это был мой долг — идти на каторгу. Я ни в чем не провинился, но должен был пострадать за свои принципы, – уверен Рудницкий.

В семье Рудницких тема лагерей – под запретом: спустя 70 лет, это по-прежнему больно.

– Зачем опять говорить на эту тему? Из его 87 лет лагеря занимали лишь пять лет жизни... После публикации «Черных камней», к Вячеславу хлынули журналисты. И всем расскажи про КПМ и лагеря, да в подробностях… А ему это больно, понимаете?! Когда мы со Славой встретились – почти 60 лет назад – он уже был реабилитирован. У нас в семье тема КПМ и лагерей была под запретом… Мы жили, будто эту страницу его биографии вырвали. Жили в любви и счастье. В Советском Союзе, который мы тоже любили, – говорит Тамара Рудницкая.

Вспоминая о КПМ, Рудницкий задается вопросом: способна ли нынешняя молодежь пострадать за свои идеалы так, как это сделали они – воронежские мальчишки и девчонки послевоенного времени?

– Хотелось бы в это верить, но я сомневаюсь. Не уверен даже в своих внуках. Я себя бросил на алтарь свободы, но не хочу, чтобы мои внуки прошли ту же «школу». Не знаю, жив ли кто-нибудь из членов КПМ. Боюсь, что нет. Мне уже 87 лет. Вряд ли кто еще дотянул до моего возраста. Мы же каторгу пережили, как ни крути, – вздыхает Рудницкий.

«Представлял себя декабристом»

Анатолий Жигулин и Вячеслав Рудницкий были одноклассниками, оба увлекались поэзией – на этой почве и сошлись. Изначально КПМ создавалась как своего рода литературный клуб, переродившийся позже в подпольную организацию. Коммунистическую партию молодежи создали воронежские старшеклассники. В атмосфере всеобщей подозрительности, страха, поиска врагов и шпионов – это было смертельно опасно. У КПМ была своя политическая программа и даже газета. В организации соблюдали строгую конспирацию. Цели у ребят были наивные и романтические – построить коммунизм во всем мире. Обожествление Сталина, на их взгляд, противоречило духу ленинизма. История закончилась предсказуемо. Половину из 50 заговорщиков отправили в сталинские лагеря. Первокурсника историко-филологического факультета ВГУ Вячеслава Рудницкого задержали одним из первых.

Было не ясно даже, возьмут ли Славку Рудницкого. Его группы никому, кроме Бюро, не были известны. У Рудницкого было две группы: пять и шесть человек. В самое последнее время одну из этих групп возглавила Марина Вихарева. Человеком она оказалась надежным — на следствии и словом не обмолвилась о группах Рудницкого. Из книги Анатолия Жигулина «Черные камни»

– Ко мне домой на улицу Сакко и Ванцетти пришли очень вежливые молодые люди. Посидели, поговорили немного и сказали: «Пойдемте». Я взял пиджак и мы втроем пошли пешком до улицы Володарского. Была ранняя осень. Это было похоже на приятную прогулку, – вспоминает Рудницкий.

Следствие вообще велось подло… Подло велись и записи в протоколах допросов. Полагалось записывать слово в слово — как отвечает обвиняемый. Но следователи неизменно придавали нашим ответам совсем иную окраску. Например, если я говорил: «Коммунистическая партия молодежи»,— следователь записывал: «Антисоветская организация КПМ». Если я говорил: «собрание» — следователь писал «сборище». Из книги Анатолия Жигулина «Черные камни»

Расследование длилось год. Все это время Вячеслава держали в воронежской внутренней тюрьме НКВД. Его допрашивали 72 раза, но на допросах не били.

– А вот ребят били... Подмолодов сошел с ума. Его морально сломали. Ни с Сычевым, ни с Радкевичем ничего плохого не сделали, вроде. А Радкевич потом на воле застрелился, – рассказывает пенсионер.

Приговор членам КПМ вынесли 24 июня 1950 года на особом совещании при МГБ СССР. Вменили 58-ю «контрреволюционную» статью: 23 члена КПМ получили от трех до десяти лет лагерей. Один парень сошел с ума во время следствия. Рудницкого этапировали в лагерь Степлаг в Джезказгане (Казахстан).

– Когда объявили приговор, я себя декабристом представлял. Мне казалось, что я герой и иду на свою Голгофу. Мне ж тогда всего 20 лет было. Обескуражен не был – все предсказуемо. Среди сокамерников мой срок даже «котировался», – вспоминает пенсионер.

Интернационал в Степлаге

Свое первое стихотворение Вячеслав написал в 14 лет, и он до сих пор иногда диктует жене пришедшие на ум строчки. В казахском Степлаге, говорит, его спасали именно стихи.

– Когда в страшный буран мы шли строем, мороз был такой, что стыло все внутри. И тогда я читал стихи Есенина и Лермонтова. И свои какие-то. Это давало силы, – делится пенсионер.

Грудь ветрам подставив азиатским, Я в шеренге первый шел обычно. Задних защищал собой по-братски. Тех, кому был ветер непривычен. Латыши, эстонцы, украинцы Итальянцы, венгры и испанцы, До сих пор я вижу ваши лица До сих пор они ночами снятся. Стихи Вячеслава Рудницкого

– В лагере было много иностранцев. Например, рентгенолог – испанец. Санчасть, к слову, была прекрасная. Там и немцы работали. Еще был доктор агрохимических наук – Иван Егорович. Таких на весь Союз всего трое. Мы с ним по этапу шли от Петропавловска до Джезказгана. Он носил зеленую шляпу – одно слово, профессор... Ему было тогда 64 года. В Джезказгане меня не стали посылать в шахты – отправили работать слесарем. А тех, кто немцам служил, не жалели – отправляли на каторжные работы, на рудники. Мало кто из них выживал, – говорит Рудницкий.

Освобождение

– В полку охраны был репродуктор, по нему однажды и объявили, что умер Сталин. Что тут началось!.. Все кругом шапки в воздух стали кидать и кричать «ура», а солдаты на вышках – мои ровесники, мальчишки совсем – растерялись, не знали, что и делать, – рассказывает Рудницкий.

После смерти Сталина Рудницкому уменьшили срок до пяти лет и амнистировали. В сентябре 1954-го его освободили по решению военной коллегии, в 1956-м реабилитировали. Вячеслава восстановили в ВГУ, но он не стал там учиться. Окончил ремесленное училище и 33 года проработал на авиационном заводе слесарем-инструментальщиком

– Мне казалось, что поздно получать высшее образование. Свои университеты я прошел в Казахстане. Высшее образование подразумевает карьеру, а меня вполне устраивало место простого рабочего. К тому же, когда пришел в университет, там нужно было сдавать марксизм-ленинизм. Я не со всем был согласен, а на заводе меня про идеологию не спрашивали, – объясняет пенсионер.

«Черные камни»

В 1988 году в журнале «Знамя» была опубликована автобиографическая повесть Анатолия Жигулина «Черные камни» – о том, как создавалась КПМ и как была разгромлена.

Публикация вызвала большой резонанс, а в Воронеже произвела эффект разорвавшейся бомбы. В прессе началась полемика. Общество разделилось. Одни призывали предать Жигулина анафеме, другие – присвоить ему звание почетного гражданина Воронежа. Болезненно восприняли повесть и некоторые бывшие КПМовцы. Когда твою жизнь рассматривают будто под микроскопом и делают достоянием миллионов людей, это очень сложно принять. Почти все герои повести были названы настоящими именами кроме предателя. Он к тому времени занял важный пост – его репутации книга нанесла серьезный урон.

Повесть «Черные камни» разошлась миллионным тиражом, была переведена на несколько языков.

То, что написано в «Черных камнях» исторически верно, за исключением деталей. Жигулин не совсем справился с материалом, повесть допускает двусмысленность толкования, отсюда вся полемика, которая потом развернулась вокруг нее. Тему предательства нам бы вообще не хотелось затрагивать…Все, что мы делали тогда, не было игрой мальчишек. Мы были серьезными людьми, хотя идея, конечно, была утопической.

Вячеслав Рудницкий

член КПМ

«У меня была прекрасная жизнь!»

– Я не сошел с ума, не спился. Многие говорили: вот, жизнь испорчена. Да не испорчена она у меня. Она у меня прекрасная! И в детстве у меня все хорошо было, и войну пережил, и после войны — нормально. И то, что у меня была КПМ – тоже прекрасно, – убежден Рудницкий.