Актерский монолог: Камиль Тукаев

В Камерном театре стартовал проект «Актерский монолог» – доверительный рассказ артиста о его профессии. Первым героем монолога стал заслуженный артист России Камиль Тукаев. Более двух часов Тукаев читал со сцены собственные эссе, рассказывал о поступлении в театральное училище, о своей жизни в Москве и съемках в кино, возвращении в Воронеж и работе в Камерном театре. Для читателей РИА «Воронеж» мы выбрали самые яркие моменты этого монолога.

Отдыхать я не умею. Даже в отпуске только берусь за книжку – сразу начинаю придумывать, как сделать из нее спектакль, кого бы сыграл я, кого – Юра Овчинников, кого – Катя Савченко и так далее.

Есть такой тип – Актер Актерыч. Это когда актер и в обычной жизни ведет себя, как на сцене. Переигрывает, шумит, размахивает руками, картинно хохочет. Хотя, признаюсь, я и сам не без этого греха. Но только на скучных вечеринках или в "тухлых" компаниях.

Самое продуктивное время для меня – с 4 до 6 утра. Я стопроцентный жаворонок. В это время мозг уже отдохнул, поспал. Я просыпаюсь, работаю или читаю пару часов, после чего ложусь поспать еще немного.

В какой-то момент мне казалось, что чем город больше, тем больше там возможностей, чтобы проявить себя, тем там интереснее. Но спустя несколько лет в Москве я понял, что перестал удивляться самому себе, перестал быть сам себе интересен. Тогда я понял, что миллионник – мой любимый размер.

Я не питаю иллюзий по поводу профессии актера. Моя работа по сути – лицедейство. Я занимаюсь тем, что примеряю чужие лица, речи и воспринимаю их как свои.

Любимые роли – такие, через которые узнаешь что-то новое о себе. Такое, о чем даже не догадывался. Для меня такими стали, например, Сальери в «Моцарте и Сальери» и Обломов в спектакле Камерного театра. Хотя я понимаю, что того же Сальери сегодня я сыграл бы совершенно иначе. Тогда у него был запальчивый характер, он был невероятно обижен, кричал, не понимая несправедливости. Сегодня, мне кажется, мой Сальери разговаривал бы более спокойно, и все его разочарование скрывалось бы в горькой усмешке.

В театральном нас учили, что актер должен вести дневник. Я был плохим учеником и не вел его никогда. Ближе к 30 я стал думать, надо все-таки начать. Потом точно так же я думал ближе к 40. И ближе к 50. Зато я всегда писал. Я понял, что держать все в себе просто нельзя. Я всем рекомендую писать. Это необязательно должно быть что-то выдающееся, не надо мнить себя после такого писателями. Просто записывайте свои мысли. У меня накопилось огромное количество небольших эссе на любые темы, которые меня волновали. Возвращаясь к ним, перечитывая их, я заново переживаю все это.

Я книжный вандал. Все книги я всегда читаю с карандашом. Я всегда оставляю пометки на полях, подчеркиваю целые предложения, ставлю напротив них риторические вопросы, рисую какую-то китайскую грамоту, которую иногда даже сам потом не могу разобрать. Но тем интереснее потом возвращаться к этой книге. И легко можно найти понравившееся место.

Профессия актера не была моей мечтой. Я пошел поступать в Иркутское театральное училище после 8 класса, но в приемной комиссии мне сказали, что у меня раскатистое «р», и я решил забыть об актерстве. Потом я поступал в технический университет. Выбрал факультет ради того, чтобы красиво звучало: «Тукаев, ты где учился?» - «На авиационном». Правда, там меня хватило всего на год. Потом было физико-химический, хотя физику и химию я различаю с трудом. Наконец, я пошел в армию. Вернувшись, я снова пошел в институт искусств, но, помня о своем раскатистом «р», – на танцевальное. Там я увидел парней в обтягивающих штанах, вдвое выше меня задиравших ноги, и понял, что здесь мне тоже не место. Тогда я решил стать режиссером. Но тут пронесся слух, что к нам приехал питерский педагог Михаил Богин, чтобы забрать с собой одного мальчика и одну девочку. Как по волшебству, все, поступавшие на режиссеров, резко передумали и побежали к нему на актерские пробы. Я не побежал из-за раскатистого «р». Но друг меня уговорил. Я пришел к Богину, прочел, как полагается, стихотворение, басню. И тут он говорит – пой. Петь – моя самая заветная в мире мечта. Совершенно неосуществимая. Я попытался провыть «Подмосковные вечера». Тогда Богин сказал, расскажи что-нибудь смешное. Как назло, в таких ситуациях ничего смешного в голову не идет. Я и говорю: "Ехал я сюда в поезде, в плацкарте, а матрас такой жесткий был!". Богин спрашивает: "По-твоему, это смешно?". Я: "Да". Он: "Ну, иди на вокзал и купи два билета на плацкарт, себе и мне". Так я стал актером.